Рецензия на книгу

• 

  Аноним23 августа 2025 г.

  Шахматная антиутопия

  Алексей Конаков, питерский литературовед и поэт написал книгу «Табия тридцать два», предлагая поразмышлять над тем, что будет, если Россия в качестве национальной идеи выберет шахматы!

  Итак, на дворе конец XXI века. Россия — закрытая страна, продолжающая жить под санкциями и лишённая доступа к современным технологиям, таким как компьютеры и смартфоны. Причиной всех бед объявлена русская литература, пропагандирующая с малых лет агрессию, имперское мышление и представляющая мир как место, полное горя и страдания.

  Группа учёных разрабатывает альтернативную идеологию, которая изменит путь страны навсегда: место книг в сердцах людей отныне будут заменять шахматы. Эта древняя игра, считают они, способна вырастить человека нового времени, скромного, дисциплинированного и рационального. Шахматы перестают быть спортом, отныне они — главный вид искусства, игра, в которой важна не победа, а мастерство.

  Школьники вместо стихов Пушкина разбирают партии Капабланки и Карякина, молодёжь спорит о гамбитах, а малышам перед сном рассказывают про виды дебютов («дебюты — это же мое любимое развлечение лет с трех, еще дедушка мне перед сном рассказывал: вот открытые (Испанская партия, Итальянская, Шотландская, Венская, Русская), вот полуоткрытые (Французская защита, Скандинавская, Каро — Канн, Пирца — Уфимцева), вот закрытые (Ферзевый гамбит, Английское начало, Индийские схемы, Дебют Рети»).

  Роман начинается с того, что главный герой Кирилл поступает в аспирантуру к одному из учеников великого Д.А.У. — академика Уляшова, ответственного за разработку всей этой шахматной идеологии. В качестве темы для диссертации он выбирает «Берлинскую стену» — вид защиты, использованный в 2000 году Крамником против Каспарова, благодаря чему первый стал чемпионом мира. Но обстоятельства складываются так, что от «Берлинской стены» университетские профессора его отговаривают, а наработки Крамника на удивление сложно достать... «Совпадение? Не думаю!»

  Но Кирилл, будучи человеком упорным и трудолюбивым, пытается достичь своей цели и докопаться до истины, а в итоге докапывается до такого, что ставит под сомнение все его представления о жизни и о шахматах.

  «Табия тридцать два» сложно назвать обычным романом. В первую очередь, это литературная игра, потому что автор придумал не только мир, в котором всё крутится вокруг шахмат, но и нашпиговал его ТАКИМ количеством околошахматных подробностей, что голова идёт кругом. Шахматы проникли не только в названия улиц, брендов, они полностью изменили речь жителей России и образ их мышления.

  «Ботвинник за тебя ноги будет вытирать?» — ворчит уборщица. «О, Каисса», — в сердцах восклицают студенты вместо привычного нам «вот блин» или «чёрт побери». Вместо «чуши» и «фигни» тут «бонклауд», а вместо «он тут для мебели» скажут, например, «он как французский слон с8». Да, читая книгу, гуглить придётся часто.

  Если отвлечься от лингвистических околошахматных опытов Конакова, то довольно быстро понимаешь, что перед тобой то ли утопия, то ли антиутопия. Общество благодаря шахматотерапии избавлено от большинства пороков, герои упоминают, что войны, преступность и коррупция остались в далёком прошлом. Да, сам герой на своём пути нарушает правила, пытаясь добыть работы Крамника или посещая диссидента Броткина, но всё это выглядит весьма беззубо. Да, литература признана вредной и деструктивной, но при этом никто не сжигает книги, как у Брэдбери, просто они никому неинтересны. Я ожидал из аннотации, что будет какое-то противостояние между условно «шахматистами» и «литераторами», но его тут нет вообще.

  Да, в книге есть некая «оппозиция», но она действует исключительно в шахматной теме — некоторые разновидности шахмат тут считаются страшным извращением, и всё же находятся «извращенцы», которые в это играют. Наверное, это самые смешные моменты в книге, когда герой на полном серьёзе выдаёт что-то вроде: «Как жать ему руку, зная, что этой самой рукой он расставлял фигуры в неправильном порядке, готовясь предаться разврату».

  Россия 2080-х у Конакова чем-то похожа на СССР середины XX-века — трудолюбивые, интеллигентные люди, живущие в эпоху дефицита, умеющие находить радость в простых вещах и ожидающие светлого будущего (впрочем, сам автор признаётся, что показывает только «сливки» придуманного мира, а остальная страна остаётся за кадром). Мир здесь немного однобокий и повёрнутый на шахматах, но в целом это приятное место, и пожить в нём хотелось бы куда больше, чем в знаменитых антиутопиях Оруэлла, Хаксли и Замятина. Но при одном условии: если вы выберете синюю таблетку. Кирилл выбрал красную.

  Тьфу, какую таблетку... Тут же классическая вилка конём!

  4

  175