Рецензия на книгу

• 

  Аноним1 августа 2025 г.

  Лилиан, фингеринг и трагедия Бургундии: одиссея утраченных прикосновений

  До того, как воды Атлантики приняли в свои объятия окровавленные остатки экипажа Бургундии, Лилиан жила в мире осязания.
  Фингеринг — был для неё ритуалом, почти сакральным, где каждый жест — не просто ласка, а язык безмолвных стихов, прикосновение — как перо, скользящее по шелку чувств.

  Она говорила, что пальцы — продолжение души, что между кожей и подушечками есть незримое пространство, в котором вселенная раскрывается в форме тела другого. Её ласки были не техникой, а философией, — она читала интимные складки любимых так, как монах читает древний манускрипт: благоговейно, в тишине, без грубости.

  До Бургундии — она была жрицей прикосновений.

  Но всё изменилось, когда на поверхность всплыли они —
  обезличенные пальцы,
  с обрывками кожи,
  с ногтями, в которых ещё прятались комочки соли и тлена.

  С того дня её рука дрожала, стоит лишь прикоснуться к кому-то.
  В каждом движении ей мерещились не стоны удовольствия, а стонущие мачты, не прелюдия, а посмертный визг дерева, гнущегося под давлением глубины.
  

  Теперь фингеринг для Лилиан — акт памяти, а не страсти.
  Она делает это, как если бы касалась могилы: со священным страхом, как будто нащупывает границу между жизнью и теми, кто ушёл под воду.
  Каждое её движение — реквием по тем, чьё прикосновение растворилось в солёной бездне.
  
  

  Иногда, в минуты полутемного одиночества, она всё ещё кладёт руку на бедро кого-то нового, —
  но чувствует не тепло кожи, а ледяную ласку волн,
  и вместо желания — солёную тоску,
  и там, глубоко внутри, молча погибает ещё один кит.

  Так умер Моби Дик.
  Не от гарпуна, а от осознания, что даже фингеринг — больше не праздник, а поминальная месса.

  1

  243