Рецензия на книгу

• 

  Аноним7 августа 2015 г.

  главным в человеке является не жестокость и не стыд, а способность прощать. Если бы человечество не умело прощать, то быстро истребило бы себя в непрерывной вендетте. Без умения прощать не было бы истории. Без надежды на прощение не было бы искусства, ибо каждое произведение искусства – это в некотором смысле акт прощения. Без этой мечты не было бы любви, ибо каждый акт любви – это в некотором смысле обещание прощения. Мы живем потому, что умеем любить, а любим потому, что умеем прощать. ©

  В «Шантараме» мне нравится взгляд на мир того старца, Кадербхая, что все ирриально, а восприятие действительности – защита для того, чтобы оставаться в своем уме.
  В «Шантараме» мне нравится, с каким уважением относятся к, скажем, уборщикам мусора. И хотелось бы, возможно, перенять этот обычай, но в России сие бессмысленно, – возвращаясь-вспоминая, на отдыхе поднимали тему удовлетворения от работы, пришли к выводу, что это не про работников на родине, в большинстве своем.
  

  
  Вина – это рукоятка ножа, которым мы закалываем сами себя, его лезвием бывает любовь, но затачивает лезвие и приканчивает нас именно постоянная трепка нервов. ©

  Читала только этот, первый, том более года. Он побывал со мной на двух, если не больше, курортах; на двух материках; на площадке для собак; в кровати; в подземке. Я успела с этой книгой переехать в другую квартиру. Успела перестать общаться с человеком, который мне эту книгу посоветовал, и который в свою очередь успел жениться.
  Том с солёными разводами от морской воды, с потрёпанными краями. Моя закладка, попавшийся на тот момент под руку квадратный листок для записок, уже ни на что не годится.

  В общем, как можно было понять, к прочтению этого произведения подтолкнул меня уважаемый человек, чьи слова в моей жизни имели вес.
  И не шло. Шло, но тяжело. Не увлекала книга, не хотелось вернуться к ней. Я «Шантарамом» убивала время, когда больше нечем было. То есть на пляже. Когда была в номере, у меня был планшет, было не до Робертса.
  Примерно год между отпусками она и лежала у меня без дела. Порывалась было читать дома, но вновь не шло. Благополучно отложила в сторону, и вновь вернулась уже, хоть и на другом, но пляже.
  Хвала моему относительному терпению, под конец стало лучше, действительно затянуло и было интересно.
  

  
  – Почему ты думаешь, что у тебя должно быть не так, как у других?
  – Что ты имеешь в виду?
  – Никто никогда не получает того, что хочет, – ответила она. – Никто.
  На смену ее ярости пришло нечто худшее, чего я в ней никогда не видел: глубокая печаль человека, смирившегося с поражением. Я понимал, что мужчина не имеет права пробуждать подобное чувство в женщине, тем более такой, как она, и знал, что рано или поздно мне придется заплатить за это. ©

  В первом томе мы знакомимся со скрывающимся в Индии (Бомбей) от правосудия Линдсеем (имя вымышлено в интересах ненахождения), которого уважительно называют Линбабóй. С первого взгляда он влюбляется в живущую в Бомбее иностранку Карлу, обретает n-ное количество друзей, помогает беднякам в качестве врача, переезжает к ним жить. На жизнь же себе добывает незаконным путем, сводит туристов (доверяющих гóре, то есть белому человеку, Лину), кто желает обменять валюту с теми, кто её обменивает. А также с продающими наркотики.
  В едва ли не самый важный момент жизни Лина, его подставляют и упекают в индийскую тюрьму, для которых характерно без предъявления обвинения заключить человека невесть на какой срок.
  Он выходит, но теряет Карлу. И находит Карлу. И снова теряет, потому что его дух не позволяет безропотно исполнять команды, потому что Лину необходимо докопаться до сути, и я безмерно его в этом понимаю, как вместе с тем и могу понять намерения Карлы.
  И я испытываю эту боль вместе с ними на собственных жизненных примерах, и я на стороне Линдсея.
  И я не очень себе представляю, как можно побороть в себе это желание свободы, желание распоряжаться своим временем, своими действиями, своими возможностями, в угоду, казалось бы, безосновательным просьбам. Как?

  Шантарам – это имя, значащее «мирный человек» на маратхи, местном языке, на котором Лин активно разговаривает, чем подкупает сердца индийцев.

  И да, старца, о котором я писала в начале, Лин считает помимо работодателя, еще и кем-то вроде названного отца. С ним же он ведет замечательные мудрые, глубокие беседы.

  2

  102