Рецензия на книгу

• 

  Аноним17 июля 2025 г.

  Смерть в коробке с шахматами

  Если вы, как и я, не умеете играть в шахматы, это не помешает вам получить удовольствие от чтения «Табии тридцать два». И не только удовольствие, узнаете много неожиданно любопытного! У меня даже муж оторвался минут на пять от скороллинга интернета, пока я рассказывала ему  про «ничейную смерть шахмат» и про то, как можно ее избежать с помощью шахмат 960.

  Автор фантазирует на тему, как изменится речь и мышление людей если в России решат заменить художественную литературу литературой о шахматах.

  Ну, например, уборщица, ругаясь, будет вспоминать не Пушкина, а знаменитого шахматиста: «Куда прешь? Под ноги смотреть за тебя Ботвинник будет?»

  Языковая игра – пожалуй, самое интересное, что есть в книге. Хотя в целом язык получился довольно странный: «надобно наслаждаться жизнью», «она возведет на вас и не такую напраслину», «преподаватели стремились разбежаться сразу после окончания лекций, манкируя бумажной работой», «Иван Галиевич никуда не уходил, педантично отбывал присутственные часы». Смесь оборотов девятнадцатого века с шахматным новоязом вызывала у меня легкое головокружение, несмотря на динамичное развитие сюжета.

  Странное будущее, в котором, несмотря на радикальное Переучреждение, ничего особо нового не происходит. «И, несмотря на общий оптимизм, владевший гражданами России последние десять лет, лишь немногие могли похвастаться планами, грезами и мечтами; подавляющее большинство населения тратило все силы для простого реагирования на вызовы повседневности».

  Главный герой Кирилл Чемахин – молодой аспирант, родом из Новосибирска, не такой. Ему повезло, он понимает, что уже относится к привилегированному меньшинству: «Множество одноклассников Кирилла давно добывали пропитание тяжелым однообразным трудом; множество однокурсников – вряд ли менее талантливых, но явно менее удачливых –так и не получили шанса всерьез заняться наукой, которую искренне любили».

  Для меня это очень причудливый микс между альтернативной историей СССР и фэнтези. Что было бы если бы в СССР вместо марксизма-ленинизма был бы культ шахмат? Строгая иерархичность, благоговение перед авторитетами, культура, открывающая для избранных мощный социальный лифт, ложь для масс, знание только для «братства посвященных», жесткая система доступа к информации, спецхран - тут никаких принципиальных отличий.

  Я не согласна с утверждением, что единственная литература, к которой есть претензии, это русская. Сейчас есть масса претензий и к британской, и американской литературе 19 века. Литературу обвиняют в том, что помогает воспроизводить гендерные, расовые стереотипы, колониальный дискурс. Например, Пулитцеровскую премию 2025 года получил Персиваль Эверет за роман «Джеймс», в котором приключения Гекльберри Финна рассказываются с точки зрения негра, бывшего персонажем второго плана у Твена. И история сначала меняется в деталях, а потом уже и по существу.

  Автор «Табии» ставит очень интересные вопросы о том, как  культуры воспроизводят людей с разными свойствами. Я думаю, литература помогает человеку рефлексировать и искать смыслы, а шахматы создают общество, в котором индивид может обладать знанием стратегии игры, но у него нет рефлексии по поводу бытия человека. Это одновременно и гибкая, и контролирующая система. У человека нет абсолютной свободы воли, у него есть свобода сделать тот или иной ход по правилам игры.

  Мне показалось даже, что такое глубокое погружение читателя в мир шахмат в основном служит цели с шахматной ясностью и беспощадностью описать безвыходность человека, живущего в изолированной стране. Кирилл Чимахин – по сути мыслящая пешка, которая при благоприятном стечении обстоятельств может стать кем угодно (кроме короля, конечно). А при обычных – ее приносят в жертву. Пешка не может поменять правила игры. «Но продуман распорядок действий и неотвратим конец пути».

  Когда я рассказывала о книге друзьям, они спрашивали: Автор, конечно же, иноагент? Нет! Ну тогда, разумеется, живет не в России? Живет в России! Пожелаем автору, чтобы экспериментальная проза не превратилась в итоге в самосбывающийся автофикшен. Да поможет в этом Каисса!

  4

  156