Рецензия на книгу

• 

  Аноним31 мая 2025 г.

  «Робинзон» наоборот

  Любой текст можно творчески переосмыслить. Границы интерпретации даже известного текста, каким является история Д. Дефо о Робинзоне Крузо и Пятнице, не ограничены вообще ничем, кроме субъективности читателя и его фантазии. Акцент читающий может сделать на чем угодно, даже на пустяковой детали, всего лишь раз промелькнувшей в тексте, но ставшей для него главной, а уж если говорить об основных темах и смыслах… М. Турнье сосредоточивается на теме изоляции и том опыте, который она может дать человеку.

  Настоящий Робинзон строит на необитаемом острове мир, который знаком ему по прежней жизни, где он был окультуренным субъектом, имеющим представление о благородной миссии нести свет цивилизации в дикую природу. В формуле «натура плюс культура» именно то, что он носитель современной культуры (может построить лодку или жилище, соорудить какие-то сигнальные приспособления, читать Библию и пр.) обеспечивает ему выживание (и стимулы для него). Д. Дефо стремился показать, что именно цивилизованность дает Робинзону преимущества перед дикарями, и Пятница в его книге в полном соответствии с канонами того времени становится благодарным адептом транслируемой ему культуры. У М. Турнье все с точностью наоборот: Робинзон девальвирует культуру и возвращается в природу (как не вспомнить феноменологический лозунг Гуссерля: «назад к самим вещам»!).

  М. Турнье показывает, что налет культуры даже в современном человеке тонок и хрупок. Потеряв надежду на возвращение в свой прежний образ жизни, переживая неудачи на пути овладения природой культурными средствами, Робинзон впадает в отчаяние и шаг за шагом теряет облик «человека культурного». Скатившись в кошмарное болото и тем самым сливаясь со средой (но еще вовсе не превращаясь в природное существо!), он переживает «символическую смерть», после которой начинает «новую жизнь», но… все еще на старом фундаменте. Это для него – уже другая жизнь, требующая других сторон его «Я», возвращения к человеческим истокам. Он пытается осмыслить свое настоящее с позиций применимости самого себя, и в каком-то смысле ему это удается – как может удаваться игра с самим собой в свои другие «Я».

  Но М. Турнье этого мало. Он посылает Робинзону, как и в романе Д. Дефо, юношу-арауканца, чьи отношения с миром мало того, что непонятны Робинзону, но и сильно отличаются от его собственных, в каком-то смысле даже недоступны его цивилизованному уму. Никакая Пятница не низшая раса, которую надо цивилизовать, учить и воспитывать, а, наоборот, он есть воплощение совершенно иного и не менее эффективного способа существования. И в его мире побежденные дикие козлы могут летать и петь. Когда действия подвергнутого пытке цивилизацией Пятницы приводят к уничтожению всего, созданного руками Робинзона, ему волей-неволей приходится меняться, начиная все с теперь уже абсолютного нуля, без культурных подпорок (и как тут не вспомнить Г. Торо!). В этом мире его проводником становится Пятница, наделенный иными способностями и возможностями.

  Так почти полностью стирается тонкий слой цивилизации и Робинзон преображается. Конец романа, который придумал М. Турнье, для Д. Дефо был совершенно невозможен. По правде говоря, я думаю, что и для турньевского Робинзона он невозможен, но фантазия может все. Автор примеряет на своего Робинзона ту идею о жизни, которая уже невоплотима в современном мире, хотя для кого-то может стать привлекательной (уезжают же дауншифтеры в далекие края). Интересно, если бы он писал свой роман не в 1967 году с его революцией молодых (сегодня это осмысляется совершенно иначе), а сейчас, возможен ли был для него такой конец?

  33

  333