Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 апреля 2025 г.

  Романтическая трагикомедия с грузинским колоритом и торжеством дружбы над ревностью

  В Грузии — лучше. Там всё по-другому. Больше денег, вина и геройства. Шире жесты и ближе ладонь к рукоятке ножа…
  Женщины Грузии строги, пугливы, им вслед не шути. Всякий знает: баррикады пушистых ресниц — неприступны.
  В Грузии климата нет. Есть лишь солнце и тень. Летом тени короче, зимою — длиннее, и всё.
  В Грузии — лучше. Там всё по-другому…

  Зачатки раннего Довлатова не менее любопытны и замечательны, нежели его более известные творения. Пафосную «мыльную оперу» с примесью пародии на вестерн, построенную на столкновении буйства горячей кавказской крови и неприступности гордых местных женщин, а также испещрённую хвалебными одами на манер свадебных тостов, он смог превратить в крайне весёлое и остроумное зрелище, размывающее границы жанров.

  
  — Наполним бокалы! — сказал он.
  Закинув голову, Пирадзе с удовольствием выпил. Передал бутылочку Гиго. Тот не заставил себя уговаривать.
  — Жаль, нечем закусить, — сказал Арчил.
  — У меня есть луковица, — обрадовался Зандукели, — держи. Я захватил её на случай, если меня арестуют.

  В центре сюжета — реальный прототип: девушка, которую писатель видел раз в жизни на её же дне рождения. О том, что новелла посвящена ей, та узнала лишь через четверть века. Не важно, много ли вымысла в событиях, изложенных здесь, однако возвышенные перипетии «любовного треугольника» (или даже «квадрата», если считать его участником мифического аспиранта Григория Рабиновича), развернувшиеся среди скудных, но почему-то очень чётко представляемых описаний природы, ужасно милы и трогательны. «Соль» ситуации заключена в непревзойдённо уморительных диалогах, перемежаемых порядком импульсивных действий — от стрельбы из ружей до глотка початого вина. По-детски наивные и оттого невинные оправдания одного кавалера перед дамой его (и не только его) сердца; слепая решительность другого, падающая оземь пред его же сговорчивостью; простота и конкретность самой чаровницы, способной помирить двух врагов в считаные секунды и доступно разъяснить свою феминистическую позицию по любому вопросу. Всё это на славу расписано буквально в паре-тройке страниц, а развязка фокусируется уже непосредственно на рассказчике, поэтично и образно завершающем воспевание прекрасной особы неким подобием открытого финала.

  
  Девушка исчезла в толпе, а я упрямо шёл за ней. Я шёл, хотя давно уже потерял Бокучаву Натэллу из виду. Я шёл, ибо принадлежу к великому сословию мужчин. Я знаю, что грубый, слепой, неопрятный, расчётливый, мнительный, толстый, циничный — буду идти до конца.

  Позднее соавтор прозаика по сборнику «Демарш энтузиастов», куда вошло данное произведение, поэт Наум Сагаловский вычленил из оригинала фрагменты, исполненные в стиле анапестического стиха, для собственного стихотворения «Блюз для Сергея». Оно является отличным примером шуточного фрагментарного плагиата, выросшего в нечто большее, на основе коего вырисовывается совсем иной мотив, обращённый к мужской дружбе, ностальгии и залихватскому подтруниванию над якобы растерявшим молодость, энергию и креативность «собратом по перу». Оба текста дополняют друг друга как две половины целой композиции, так что в качестве приятного бонуса стоит ознакомиться и с этими строками. В конце концов, редко где встретишь столь добрую и смешную квинтэссенцию теплоты и искренности.

  
  Я горжусь неотъемлемым правом смотреть тебе вслед,
  А улыбку твою я считаю удачей.

  1

  69