Рецензия на книгу
Лачуга должника
Вадим Шефнер
pineapple_134 апреля 2025 г.Есть молчание — война
«Всю жизнь я пишу стихи, а фантастика ходит где-то рядом с поэзией. Они не антиподы, они родные сестры. Фантастика для меня — это, перефразируя Клаузевица, продолжение поэзии иными средствами. Если вдуматься, то в поэзии и фантастике действуют те же силы и те же законы — только в фантастике они накладываются на более широкие пространственные и временные категории».
Из песни слов не выкинешь. А иногда бы хотелось. Я бы выкинула из книги все, что причисляет ее к жанру фантастики. Почти все. Оставила бы только Пашку Белобрысова и извечный вопрос без вины виноватых. И немного про бессмертие бы оставила. Тема хорошая, ее бы подробнее, да с присущей Шефнеру лиричностью, психологичностью и человечностью.
Из-за этой призмы фантастичности я и бьюсь над рецензией почти два часа. Я отправила в утиль уже пять первых абзацев, три вторых, пару никчемных стихов и убедив членов своей команды ( ОТРУБИ, привет!), что писать я на сегодня бросила, снова вернулась к пустой странице документа.
В своей голове я могу четко определить проблему повествования, но как только я пытаюсь вытянуть ее на экран, смысл теряется. Все сводится к тому, что фантастику я не люблю, читать ее для меня пытка, а еще ужаснее пытаться ее переосмыслить, понять и простить. Но это же Шефнер. И меня поймут те, кто читал его стихи.
Лирика автора проста как дважды два. Читая стихи поэта, кажется, что ты тоже можешь так писать. Не хватая с неба звезд, не пытаясь угнаться за известными поэтами своего времени, Шефнер умел затронуть сердце. Говорить о высоких чувствах, простыми словами - талант. И убедив себя в том, что тоже так сможешь, разбиваешься о пустую страницу тетради. Потому что не можешь. Потому что так глубоко в своих чувствах ты не заплывал.
И эта лиричность выплеснулась и на страницы этой книги. Да, фантастика. Да, не люблю. Но сопротивляться чувствам, которые вызывает книга, оказалась не способна.
Поэтому и бьюсь сейчас над этими строчками. Потому что никак не могу заставить себя писать, что книга мне понравилась, потому что это неправда. Но и писать, что не понравилась, тоже кривить душой. Я бы вычеркнула из книги все фантастическое (повторяюсь,да). Все эти странные перемещения между планетами и инопланетян. И оставила бы только Шефнера. И смогла бы книгу полюбить. И пришла бы на работу, позвонила бы сестре и говорила бы, говорила, говорила. О том, как избирательна память, о том, как сложно прощать себе ошибки, о том, какой иногда бывает тяжелой вина, которую мы взваливаем на плечи. И спрашивала бы себя и других - какая цена у бессмертия?
Большинство из моего окружения тему бессмертия уже обсудило во времена “Сумерек”. У Шефнера бессмертие другое. И наблюдать за тем, как глупо, второпях и невпопад оно растрачивается больно очень. Неприятное зрелище расцветает перед читателем во все красе. И хочется отвернуться, но невозможно. Потому что просыпается в тебе непримиримая жалость и бесконечный вопрос: а сам будто бы смог лучше?
История Павла Белобрысова показательна. Он единственный справился с бессмертием достойно. На первый взгляд. И помог ему в этом Шефнер. Автор ввел себя в книгу, как персонажа, наделив его своим именем, привычками, адресом проживания. Он говорил с героями и читателями от своего лица, делая книгу фантастическую реалистичной. Будто бы и в самом деле можно идти по улице Ленинграда, неся в себе сомнения смертности и встретить поэта. Спросить у него совета и получить его. И жить потом 200 лет, следуя заповедям человека, который уже умер. Как умерли все, кто его знал лично. Кроме нашего героя. Он несет в себе бессмертие не только свое, но и тех, кто оставил след в его жизни.
Четырнадцатая глава, которая самая-самая длинная в книге, для меня стала и самой-самой лучшей, самой определяющей, той ради которой я почти не пожалела, что начала читать.
История Пашки Белобрысова указала мне на то, как легко мы можем обвинить себя в чем-то, опираясь на какие-то глупые мелочи, которые и не стоили бы внимания, если бы мы постоянно не подсвечивали их для себя.
Многие с таким сталкивались. Когда тишина квартиры, начинает говорить с тобой. Когда вытягиваешь на поверхность эти бесполезные: вот если бы я тогда. Нет никакого тогда. И мы не бессмертны. К счастью или к несчастью, каждый сам для себя решит. В этой истории даже бессмертие не помогло справиться с внутренними демонами. Потому что время оно лечит, если ты ему позволяешь.
Ничего мы тогда не знали,
Нас баюкала тишина,
Мы цветы полевые рвали
И давали им имена.
А когда мы ложились поздно,
Нам казалось, что лишь для нас
Загорались на небе звезды
В первый раз и в последний раз. *50488