Рецензия на книгу
Табия тридцать два
Алексей Конаков
Аноним29 марта 2025 г.Свежо и самобытно
Ирония-детектив с ноткой любовного романа, антиутопия и в то же время утопия. Все это — «Табия 32» питерского литературоведа Алексея Конакова — пожалуй, одна из самых ярких книг, с которыми я в последнее время знакомилась.
«Табия» играет с рискованной темой: место действия — будущая Россия, по сюжету, не сумевшая одолеть коллективный Запад в конфликте со страной-соседом (в аннотации эти события завуалированы словом «катастрофа»). На развалинах государства группа интеллектуалов решает целиком изменить мировоззрение народа и строит новейшую российскую культуру, основанную на тотальной любви к шахматам. При этом целиком искоренена литература, которую реформаторы сочли источником предполагаемого империализма и захватнического мышления.
Новейшая Россия лишена науки и технологий, закрыта от всего мира на карантин и отдает свои ресурсы западным странам. Процветает лишь одно — шахматная культура. Она — краеугольный камень общества, о ней пишут книги, спектакли и сочиняют музыку, ей посвящают анекдоты, байки и даже детские сказки. В школах разучивают легендарные партии, а в университетах рассчитывают все возможные ходы и варианты в бесчисленных гипотетических состязаниях.
Главное действующее лицо, аспирант Кирилл, хочет написать кандидатскую на интересующую тему и сохранить отношения с возлюбленной. Вместо этого он оказывается втянут в мир подковерных интриг и тайн переделанной России, где все обустроено не совсем так, как он себе представлял.
Ирония, заложенная автором в выдуманный эксперимент с искоренением русской литературы, сначала может не считываться. Но чем дальше знакомишься с книгой, тем забавнее становится:
«Бывало, идешь по городу, смотришь — как хорошо, избавились от литературы, а вдруг зацепишься взглядом за случайную крылатку или там бакенбарду, и все, никакого покоя! Ведь за той бакенбардой маячат уже боевые машины пехоты…»
«— Дмитрий Александрович, а вредна только русская литература?
— По всей видимости, Кирилл, только русская. Знаете, нам тоже сначала казалось странным (и даже невозможным) такое положение дел, что в целом мире — нормальные литературы, а в России — нет».
«Популярная поэтесса Анна Ахматова (…) вообще была, ни много ни мало, Сталиным в узкой юбке».На мой взгляд, Конаков поиронизировал не только над концепцией «неправильности» русских, но и над многими другими общественно-политическими тенденциями. Но вот к шахматным делам писатель отнесся вполне серьезно, переделав под реалии выдуманной России не только сюжет, но и язык. На читателя почти сразу обрушиваются Каиссы, Нимцовичи, Алехины, королевские гамбиты, шатранджи, чатуранги и бонклауды.
Местами это мило и весело («Под ноги за тебя Ботвинник будет смотреть?!»), но чаще — тяжеловесно. Впрочем, все выравнивает слог автора — легкий, живой, словно танцующий. Без него книга потеряла бы свой шарм.
Сюжетная линия интригует, но в финале остается легкое ощущение недосказанности. Чего-то книге не хватает — может, еще нескольких глав с более подробным раскрытием темы. Хотелось бы поглубже погрузиться в описанный Конаковым мир, узнать его изнанку получше.
А вообще, уместить этот самобытный роман в несколько страниц отзыва — задача практически обреченная. Как ты ни описывай «Табию», ее характер и изюминку в точности не передать — надо читать.
199