Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 апреля 2015 г.

  
  категорически не нравится обложка этой книги на русском языке, эта, на мой взгляд, намного лучше..."

  
  

  Якоб де Зут — простой клерк, служащий канцелярии. Он не владеет восточными единоборствами, не играет на скрипке, не ширяется кокаином, не пытается изжить психическую травму детства; по ночам он не варит синий мет в мобильной лаборатории; у него нет латексного костюма супер-героя; за весь роман он не раскрыл ни одного преступления века и не спас от вымирания ни одной панды. У него вообще нет тайной жизни. Его работа — переписывать бумаги и следить за тем, чтобы цифры сходились.
  И все же, под пером Митчелла, этот простой, прыщавый, рыжеволосый клерк превращается в настоящего героя — и совершает множество больших и благородных поступков. Без всяких кавычек.

  Алексей Поляринов

  “Тысяча осеней Якоба де Зута” Дэвида Митчелла без преувеличения – самая лучшая из прочитанных за 3-4 года “новых” книг. Она занимает почетное место на полке по соседству с “Властелином колец” Толкиена, “Концом главы” Голсуорси.

  И я ее просто проглотила, не удержалась… А в воскресенье возвращалась к некоторым главам и не спеша перечитывала их, потому что у “глотания” книг есть существенный недостаток – в библиофилской горячке упускаешь детали, красоту повествования, языка; это похоже на любование замками Луары из окна гоночного болида. Но даже несясь на скорости по автостраде повествования, я успела влюбиться в эту книгу…

  Это первая книга за долгое время, в которой не хотелось полемизировать с автором и его персонажами, да и вообще, трудно было понять, какой же точки зрения придерживается сам Дэвид Митчелл. Ощущение, что автор не ставит перед собой задачи что-то объяснить, втолковать или научить, и это не может не вызывать благодарности.

  Задержав дыхание и нырнув в повествование с головой, вынырнула только в конце и снова глотнула воздух, прислушиваясь к гулкому биению сердца – видимо, это и есть чтение “на одном дыхании”.

  Уже второй раз (после “Лужка черного лебедя”) замечаю, что Дэвиду Митчеллу удается таким образом построить повествование, что даже к отъявленному негодяю не испытываешь неприязни.

  Историю, рассказанную в “Тысяче осеней Якоба де Зута”, нельзя назвать необыкновенной, она, как и главный персонаж – просто история об обычной жизни. Эта история и ее действующие лица не ограничены временем, а происходят/происходили/будут происходить и никто не будет знать о них, петь хвалебные песни или заносить в летописи.

  Дальше длинноватая рецензия...

  
  Угол зрения
  

  
  — Душа — это глагол, действие, — доктор натыкает горящую свечу на пику подсвечника. — Не существительное.

  В “Тысяче осеней Якоба де Зута” меня устроило все: завязка-развитие действия-кульминация-развязка. Нет, не потому что сюжет ванильно-гладок, наоборот, он полон шероховатостей, несправедливостей, боли, неисполнившихся мечтаний, и конец далек от хэппи-энда, прямо как в жизни. Но Дэвид Митчелл успешно преодолел мою стойкую неприязнь к объективной реальности, посадив меня на такой ряд и место в кинозале, что угол зрения существенно изменился и изменил отношение к этой самой реальности.

  Моралист говорит: “мир лежит во зле”, простой парень: “мир – г..но”, не совсем простой: “мир полон несправедливости”, – что ж… с этим трудно спорить. Возникает следующий закономерный вопрос: “как жить в таком мире?” Каждый решает по-своему эту задачку.

  Так вот, Дэвид Митчелл голосами персонажей этого романа (Якоба де Зута, Орито Аибагавы, Огавы Узаемона, Луки Маринуса, магистрата Широямы и других) говорит: Да, идея изменить этот мир утопична и глупа. Но ты можешь просто жить, не жалуясь на судьбу, не делая из нее мелодраму. Жить, следуя голосу совести, и делать то, что считаешь правильным. И для этого не существует разницы культур или эпох.

  Любовь
  

  
  — О-о, подождите, Домбуржец. Дуться вам не к лицу. Госпожа Аибагава…
  — Не куртизанка, я знаю. Не представляю ее себе такой.
  — А какой, — спрашивает Маринус, — вы ее себе представляете?
  — Как… — Якоб ищет подходящее сравнение. — Как книгу, обложка которой завораживает и очень хочется посмотреть страницы. Ничего более.
  Сквозняк распахивает скрипучую дверь лазарета.
  — Тогда позвольте сделать вам предложение: вернитесь сюда к трем часам, и у вас будет двадцать минут в лазарете на знакомство со страницами, которые госпожа Аибагава соблаговолит вам показать, — но дверь при этом останется открытой все время, и как только вы выкажете хоть на йоту меньше уважения, чем выказали бы своей сестре, Домбуржец, мой гнев будет вселенским.

  Любовь в этом романе занимает особое место, и она тоже больше похожа на реальную жизнь, чем на мелодраму. Во всяком случае, мне кажется, что это и есть реальность. Хочется верить…

  Европа и Азия
  

  
  Или, — продолжает мечтать он, — пусть мои глаза станут раскосыми…
  С востока на запад небеса раскрывают свой облачный атлас и начинают переворачивать страницы.
  …розовая кожа обретет золотистый цвет, дурацкие волосы почернеют…
  …мое грубо отесанное тело перестанет отличаться от их тел… сбалансированных и гладких.

  Впервые сталкиваюсь в литературе с подобным взглядом европейца на азиатов. Хотя, конечно, была и объективная причина желания Якоба де Зута быть внешне похожим на японца – по указу императора, иностранцам не разрешалось без разрешения властей находиться и передвигаться по территории Японии (самой закрытой к/для внешнего мира страны).

  В биографии автора я прочитала, что он 8 лет жил в Японии. Вот откуда в романе необычное для европейца понимание мировосприятия и психологии японцев.

  Библия

  Впервые за долгое время встречаю в художественной литературе неискаженное и достаточно частое использование текстов Библии и даже адекватную их трактовку. Это удивляет и вызывает уважение. Хотя отношение Дэвида Митчелла к вере и даже к самой Библии понять сложно.

  Особенно запомнилось два эпизода: короткая проповедь судового капеллана на борту британского корабля “Феб” по книге Деяний, ну и инцидент на Сторожевой башне, когда под пушечным обстрелом Якоб де Зут и доктор Лука Маринус (в бОльшей степени атеист) цитировали 22 Псалом.

  Необъяснимое
  

  
  — Иногда у меня возникает ощущение, что у разума есть собственный разум. Он показывает картины. Картины прошлого и того, что может когда‑то случиться. Разум разума проявляет свою волю, и у него появляется свой голос.

  Главная же прелесть романа “Тысяча осеней Якоба де Зута” заключается в том, что даже такому заядлому любителю “расставить все по местам” не удается передать словами, в чем состоит секрет очарования этого романа. Я не могу сказать точно, чем же так зацепило это повествование, не могу объяснить те чувства, которые до сих пор наполняют меня, не хватает слов, чтобы передать все мысли, возникшие во время и после прочтения.

  Может, это и отличает по-настоящему хорошие книги?

  11

  132