Рецензия на книгу

• 

  Аноним31 декабря 2023 г.

  Покупая билет в сторону Чагинска, ты вступаешь на тропу неизбежности

  Напишу про обе книги сразу, потому что не вижу смысла писать рецензию по очереди на каждый том дилогии.

  С места в карьер: сильнейшее впечатление декабря, для меня в тройке сильнейших книг года.

  Я сразу смирюсь с тем, что мне не вместить мои впечатления в слова: думаю, с этим в той или иной степени столкнётся каждый, кто прожил оба тома Чагинска и пытается записать впечатления.  Здесь так или иначе есть что-то за гранью слов, что-то в уголке глаза, что ускользает, когда ты пытаешься повернуться, что-то расплывающееся, что исчезает, когда ты пытаешься навести фокус. Морок, марево. Чагинск — книга-морок, в которой всё или почти всё — не то, чем кажется с первого взгляда.

  Некоторые рецензии обещают "хоррор в духе Стивена Кинга про маленький провинциальный городок" или "смесь романов Кинга и фильмов Линча", и я, как многие, купилась на эти (заманчивые) обещания.

  Скажу от себя: ни Кингом, ни Линчем веркинский морок в итоге не пахнет, и один из самых непростых вопросов, на которые я недавно пыталась ответить, это "на что вообще похож Чагинск?"

  Я бы сказала, что поймала за хвост следующие ассоциации: повесть "Ветлуга" в психоделическом сборнике Дениса Осокина "Огородные пугала с ноября по март" (ох, теперь надо срочно перечитать) — это магреализм тончайшей работы, это подлинный трип за грани реальности, в том числе языковой. Это, конечно, Мастер и Маргарита — я поймала эту ассоциацию самостоятельно, до того, как начала читать чужие рецензии и эссе. Думаю, что я бы словила и ассоциацию с Достоевским до того, как прочитала эссе, в котором критик приводит параллели с "Идиотом" (в частности на эти ассоциации навело бы имя Аглаи и некоторые диалоги/настроенческие мотивы да и прямое упоминание "Идиота" в тексте. Гремучая смесь, скажу я вам, но в то же время "Чагинск" — нереальный для меня опыт, ни на что толком не похожий, самобытный, сделавший меня много богаче.

  Но это не Линч и не Кинг. К первому я отношусь с настороженным уважением, второго знаю и чувствую вдоль и поперёк, и это для меня другие миры, другие способы интерпретации сверх- и ир-рационального, другие вербальные и смысловые средства, в конце концов.

  Что по сюжету: в провинциальный городок приезжает писатель Виктор, чтобы создать так называемый "локфикшн" — книгу об истории и культуре города; книги такие, по его собственным словам, он может штамповать пачками без особых усилий. С ним приезжает товарищ-фотограф Хазин. И дальше начинает происходить ... начинает происходить

  ... дальше начинает происходить Чагинск.

  Потому что ждать обещанного в аннотации преступления (пропали двое мальчишек, и их ищут. Или нет?) и его раскрытия здесь бессмысленно; это не экшн, не детектив. Хорошо, что я довольно быстро это поняла и попала под очарование веркинского языка, я очень быстро сдалась и отдалась Чагинску целиком. Я быстро согласилась задержаться в нём. Сначала — на первый том. Я говорила себе, что прочитаю только первый том, а потом решу, нужно ли мне погружаться в этот морок дальше; Боже, как я была наивна, потому что поддавшись Чагинску, я не вынырнула уже до самого конца (положа руку на сердце, я могу сказать, что не вынырнула до сих пор).

  На самом деле, в романе — тягучем, психоделическом, медитативном – очень мало действия (несмотря на то, что постоянно что-то происходит) и очень мало результата (несмотря на то, что персонажи постоянно чего-то достигают), и тут я не могу не сказать об ещё одной своей ассоциации, даже если она притянута за уши исключительно потому что Джойс произошёл со мной в этом году – это Улисс, это путешествие одного дня по Дублину. Здесь путешествие занимает куда больше времени — сначала это дни и недели, потом — спустя семнадцать лет - снова дни... но герои ходят по городку, улицы названы по именам, волей-неволей читатель отстраивает Чагинск у себя в сознании, я бы даже сказала, Чагинск прорастает внутри читателя, невзирая на какие-то его "волю" и "неволю". Мучительно хочется, чтобы герой достиг цели, чтобы Улисс завершил странствие, в то же время часть сознания вопит, что она не хочет завершения путешествия, что оно должно длиться бесконечно, по кругу, и, желательно, чтобы нашёлся путь к первой странице книги с последней страницы второго тома.

  Веркин пишет так, что я местами хохотала в голос.

  Если отбросить весь предшествующий пафос моей попытки рецензии, то это, прежде всего, книга, написанная великолепным русским языком. Я давно настолько не погружалась в качественную прозу, я даже не читала книгу, которая хороша вся — которая выверена до запятой.

  Я хохотала в голос, а местами я теряла голос — буквально, у меня сдавливало горло так, что я не могла дышать. Простой, внятный способ сказать о смерти и любви, о детстве и взрослении, об утрате, о лжи, о мороке и дьяволе, о пограничье, о месте-между-мирами, о том самом, неназываемом, о коррупции, о пошлости, о чистоте и пороке, что ни возьми, что ни закажи — Веркин знает простой способ найти единственно подходящие слова для всего вообще. И это по-настоящему пугает.

  У этой книги столько пластов, что если бы я поставила своей целью литературоведческое исследование, я бы писала рецензию неделю. Я же пытаюсь быстро записать свои впечатления и хоть в какой-то форме донести до тех, кто верит моему литературному вкусу, что это уникальная книга, что это шанс для читателя совершить подлинный трип — при условии, что Чагинск читателя впустит и захочет присвоить, и при условии, что читатель не испугается (ах, слишком много условий! Давайте договоримся на простом: если вы доверяете моему литературному вкусу :)).

  Например, условно-детективный пласт. Почему условно? Потому что Веркин не даст однозначного ответа на вопрос, что случилось на самом деле; он рассыпает по тексту обеих книг подсказки – щедро, обильно, в то же время отвлекая внимание читателя и заставляя его смотреть в другую сторону; читателю придётся складывать пазл самому, это местами будет злить, местами восхищать, а местами ввергать в совершенную изменёнку.

  Я, каюсь, пазл не собрала. И я чертовски жалею о том, что в конце первого тома я прочитала обстоятельную критическую статью с разбором книги (не делайте так!), которая предложила мне на блюдечке всё — и аллюзии, и ответы на вопросы, и сравнения с другими произведениями, и домыслы и выводы критика, часть из которых я и приняла за собственные (а с частью радостно согласилась).

  В путешествие в Чагинск лучше отправляться в одиночку и только потом привлечь попутчиков и советчиков.

  Пласт вкусов и запахов, о, пласт вкусов и запахов.

  Чагинск — вечно июневый, с дымкой, с туманом, с пылью, с изнуряющей жарой, с темнющими ночами, с пляжем, который то ли есть, то ли нет, с лесом, который светел и прозрачен — но непроходим, с мышью, с копчёным сомом/жареным карасём/муксуном/лещом, со скользкими налимами, с потрясающими, горячими растебяками, холодным пивом, мороженым, виски и коньяком, с овощами на гриле, с запахами сена, с низкими-низкими облаками, с дождями. Список бесконечен.

  Чагинск — город фактур и запахов. Чагинск — город вкусов и впечатлений. Я давно не встречала такого объёмного, такого плотно-вкусного (хотя ведь я терпеть не могу это слово в адрес литературы!) текста, текста, в который я вцеплялась, как мышь, который я хотела прогрызать, которым я хотела насыщаться — круглосуточно.

  Чагинск — страшная книга. Если впустить в сознание всё, что случилось в Чагинске (или не случилось?), то может повести, натурально, может закружиться голова от ужаса, в то же время Чагинск — не-сбывшийся морок, сон, который то ли был, то ли нет. Чагинск — игра дьявола, Чагинск оставляет слишком много воли и простора читателю.

  Читатель, который привык к прямолинейному изложению сюжета, к тому, что ему всё объяснят, всех расставят по местам, возможно, в конце захлопнет книгу с вопросом ЧТО ЭТО БЫЛО?! Читатель, который готов вступить в со-творческий союз с автором, должен быть готов к одному из самых захватывающих приключений в своей жизни.

  
  

  
  

  48

  373