Рецензия на книгу

• 

  Аноним24 августа 2013 г.

  Тяжелый запах плацкартного вагона сгущался, как сумерки. Я ехал в Киев. Конечно, на боковушке. У туалета. А разве есть другие места в вагоне, когда едешь один, и билет купил позавчера?! И вот я сидел с задумчивой рожей, прятал коленки под столик, а рядом обживала пространство купе семейка: коротко стриженый мужик с загорелыми ногами, его тучная мать в пыльных лосинах и с пучком, которая расправляла вокруг себя все складки мира и обмахивалась билетом. И белобрысый увалень-внучок. Запах сгущался, а они достали сверток с колбасой, огурцами и вареными яйцами. Мужик открыл бутылку Жигулей… Я поднял глаза: с верхней полки долгим немигающим взглядом смотрели на меня две пыльные пятки.

  Я достал плеер, распутал наушники и включил аудиокнигу, повесть «Зуи» Селинджера. Не знаю, почему я пересушиваю повести о Глассах. В этих повестях мне так уютно и так больно. Странное дело, Сэлинджер описал, наверное, самых несчастных людей на земле. Целый буддистский взвод братьев и сестер, тщедушных, хилых мудрецов, переживающих одинаковый убийственный невроз. Чужих на земле. Старший братец пускает пулю в голову во Флориде, потому что пуля – лучшее лекарство от мира, который оставляет на тебе свою дактилоскопию. Младшая лежит, истощенная нервным срывом, и синими губами твердит Иисусову молитву. Полный провал. Но почему-то страшно хочется быть такими, как они.

  Повесть «Зуи», конечно, самая христианская во всем буддистском угаре Джерома Дэвида Сэлинджера. Зуи сто страниц объясняет своей неврастеничной сестренке Френни, которая разочаровалась в «насквозь фальшивом материальном мире», что Иисусова молитва ни черта не стоит, если не понять, что Христос требует от нас самоотречения.

  Зуи вспоминает, как Симор, старший брат и религиозный учитель семьи, много лет назад сказал ему, когда Зуи уходил вести передачу «Умный ребенок», чтобы он почистил ботинки. Зачем?! Зрители в студии – идиоты, ведущий – идиот, заказчики – идиоты. Да и ботинок из-под стола не видно. А Симор сказал, что их все равно надо почистить. Для Толстой Тети. И Зуи потом всегда чистил ботинки для Толстой Тети, потому что представил себе эту тетю, у которой ноги в узловатых венах, а может быть, в пыльных лосинах (и жара и пучок), потому что она – и есть Христос. «Сам Христос, дружище!» И все, что мы делаем в этом «насквозь фальшивом материальном мире» нужно делать ради Толстой Тети.

  Я сидел в плацкарте, колеса стучали, погасили свет, еще немного пахло огурцами. Я посмотрел наверх, две пыльные пятки покачивались надо мной сплошным евангельским мотивом.
  – Может быть, спать? – сказал мужик.
  – Что?
  Я вытащил наушник из правого уха.
  – Спать будем?
  – Конечно, – сказал я, – разумеется.
  И полез на свою верхнюю полку.

  43

  326