Рецензия на книгу
Sylvie and Bruno
Lewis Carroll
Аноним2 августа 2013 г.Почему-то я никогда раньше не обращала внимание на "Сильвию и Бруно" Кэррола. Хотя, вероятно, всему своё время. И вот именно теперь, когда я смогла оценить книгу во всём её великолепии, она оказалась у меня.
Блестящий мастер абсурда и парадокса, в "Сильвии и Бруно" Кэролл открылся мне прежде всего как христианский автор, постигший самую суть веры, сомневающийся и ищущий, прекрасный богослов. Конечно, текст полон и логических парадоксов, и игры слов, реальность и сон переплетаются в этой истории так тесно, что границы между ними стираются почти полностью, и феи Сильвия и Бруно (да, да, он мальчик-фей:) совершенно запросто общаются с пожилым гостем Эльфстона, когда того посещает "феерическое" настроение:)
Про книгу совершенно невозможно говорить в стиле "эта книга о том-то..." - она многослойна, эфирна и неописуема, по-моему, вообще:)
А посему не удержусь и дам израдное количество выдержек, которые мне симпатичны, над которыми мне хочется подумать или просто понаслаждаться. Я не стану приводить здесь богословские диалоги героев книги, потому что их лучше читать, не вырывая из контекста.
"Поцелуй его! - Таков был неизменный совет Бруно в случае сомнения и затруднения".
..........."— Помилуйте, доктор! — запротестовал я. — Принимать общество три раза в день — это просто невыносимо!"
"— Нетрудно представить себе ситуацию, — отозвался Артур, — когда тела вообще лишены веса друг относительно друга, хотя каждый из них сам по себе и сохраняет свой собственный вес.— Да, парадокс, ничего не скажешь! — произнес граф. — Объясни, как такое может быть. Мы в этом ничего не смыслим.
— Ну, допустим, этот дом, такой, каков он есть, вдруг поднимется на высоту несколько миллиардов миль над землей, и ему ничто не будет мешать: упадет он на нашу планету или нет?
Граф кивнул.
— Разумеется, хотя на это может уйти несколько веков.
— А чай там тоже будут подавать в пять вечера? — спросила леди Мюриэл.
— Да, и все прочее тоже, — отвечал Артур. — Обитатели дома будут жить обычной жизнью, взрослеть и умирать, а дом все еще будет падать, падать и падать! А теперь что касается относительного веса тел. Как вам известно, ни одно тело не имеет веса, за исключением тех, которые стремятся упасть и не могут. Вам все понятно?
Мы отвечали утвердительно.
— Хорошо. А теперь, если я возьму эту книгу и буду держать ее в вытянутой руке, я, разумеется, почувствую ее вес. Но если мы все будем падать, никто не сможет падать быстрее, чем остальные; в самом деле, что еще мы сможем делать, кроме как падать? Так вот, если моя рука будет падать с той же скоростью, что и книга, то книга никогда не выпадет из нее. И никогда не упадет на падающий пол!
— Да, представляю себе! — отозвалась леди Мюриэл. — Но нам остается лишь воображать себе все это! А как мы можем это проверить?
— Знаете, мне в голову пришла одна курьезная мысль, — вставил я. — А что, если к дому снизу привязать канат и тянуть его за этот канат на землю? Ведь тогда скорость движения дома будет выше, чем ускорение свободного падения, тогда как мебель — да и наши собственные персоны — будут падать с прежней скоростью и, таким образом, останутся далеко позади…
— Это означает, что мы взлетим под потолок, — заявил граф. — И неизбежным следствием этого будет сотрясение мозга.
— Чтобы избежать этого, — заметил Артур, — давайте прикрепим мебель к полу, а сами покрепче привяжем друг друга к креслам. И тогда мы сможем, как обычно, пить чай в пять часов вечера.
— Одно небольшое уточнение! — весело прервала его леди Мюриэл. — Нам придется крепко держать в руках чашки. А что же будет с чаем?
— Да, о чае я и забыл, — вздохнул Артур. — Ну, он, само собой, взлетит под потолок — пока вы как-нибудь его не выпьете!"
............
"— А не бросить ли нам пикник и поехать куда-нибудь еще? — неожиданно предложила она. — Нас четверо: компания самая подходящая. А что касается провианта — корзина всегда под рукой…— «А не бросить ли!» Вот настоящий довод и аргумент прирожденной леди! — засмеялся Артур. — Леди никогда не знает, с какой стороны находится onus probandi, то бишь бремя доказательств!"
...........
"— И почему только люди не могут наслаждаться красотами природы и не болтать о них каждую минуту? Почему жизнь обязана быть бесконечно долгим уроком катехизиса? Почему?— Это ничуть не лучше эпизода в картинной галерее, — заметил Граф. — В мае мне довелось побывать в Королевской академии художеств вместе с одним весьма самонадеянным молодым художником. О, он буквально измучил меня! Я не был готов к тому, что он будет критиковать едва ли не каждую картину; и мне пришлось либо соглашаться с ним, либо отстаивать свою точку зрения, что было еще хуже!
— И критика его, естественно, была уничтожающей? — спросил Артур.
— Не нахожу тут ничего естественного!
— Признайтесь, доводилось ли вам встречать самонадеянного умника, который принялся бы хвалить картину? Единственное, чего он опасается (помимо того, чтобы не остаться незамеченным), — это прослыть несведущим профаном! Когда вы хвалите картину, ваша репутация безупречного знатока висит на волоске. Допустим, картина жанровая, и вы осмеливаетесь сказать, что ее «рисунок решительно хорош». Кто-нибудь непременно покосится на нее и найдет, что пропорции на одну восьмую дюйма недотягивают до идеала. О, тогда ваша репутация как критика безвозвратно погибла! «Так ты говоришь, хороший рисунок, а?» — тотчас саркастически заметят друзья, и вам останется только обреченно повесить голову. Нет и еще раз нет! Единственный безопасный выход — это пожать плечами, если кому-нибудь вздумается заявить, что рисунок хорош. А затем следует как бы в раздумье повторить: «Хорош, вы полагаете? Хм», — тогда вы непременно прослывете авторитетным критиком!"
-----------
" — Всякий благовоспитанный ребенок более всего на свете ненавидит порядок. Мне кажется, что нормальный здоровый мальчишка-шалун с радостью изучал бы греческую грамматику, если бы ему только позволили делать это, встав на голову! И ваш обед на скатерти под столом наверняка обладал одной особенностью пикника, которая, на мой взгляд, является главным его недостатком."
---------------
"— И он улетел, — заметил Бруно в качестве своего рода постскриптума, когда умолкли последние звуки песенки. — Он всегда куды-нибудь улетает.
— О, милый мой Бруно! — воскликнула Сильвия, зажимая пальчиками уши. — Никогда не говори «куды»! Запомни: надо говорить «куда»!
На что Бруно отвечал:
— А или ы, какая разница? — И добавил что-то еще, но что именно, я так и не смог разобрать.
— И куда же он улетел? — спросил я, пытаясь перевести разговор на другую тему.
— О, далеко-далеко и даже более далее! Туда, где он никогда еще не бывал.
— Зачем ты говоришь «более далее»? — поправила его Сильвия. — Правильнее будет сказать «дальше».
— Тогда зачем же ты говоришь за обедом: «Еще хлебца»? — возразил Бруно. — Правильнее сказать «еще хлебальца», то есть чего-нибудь такого, что можно похлебать.
На этот раз Сильвия пропустила возражение братика мимо ушей и принялась скатывать Карту.
— На сегодня уроки окончены! — веселым голоском объявила она.
— А он не будет просить добавки? — заметил я. — Маленькие дети всегда просят добавки, особенно если речь идет об уроках, не так ли?
— Я никогда не поднимаю шум после двенадцати, — возразил Бруно, — особенно если дело идет к обеду.
— Иной раз бывает, особенно утром, — понизив голос, прошептала Сильвия, — когда предстоит урок по географии, а он каприз…
— Что это ты так разболталась, Сильвия, а? — резко прервал ее братик. — Неужто ты думаешь, что мир создан для того, чтобы без умолку болтать в нем!"
----------------
«В мире Бруно!» — вздохнул я. Да-да, у каждого ребенка, точно так же, как у взрослого, свой собственный мир. Может быть, в этом и кроется причина взаимного непонимания?"
------------7952