Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 апреля 2022 г.

  О превратностях любви и непревзойденной Джулии

  Как сказал великий классик: «Вся жизнь – театр, а люди в нем – актеры». У всех нас, хотим мы того или нет, есть маски, которые мы успешно примеряем в жизни. Создаем иллюзию, играем мимикой и словом. Молчим, когда хочется кричать, или наоборот, слишком уж много говорим, когда хочется побыть одному в тишине, ставим смайлики, когда улыбаться совсем не хочется, и лишь с немногими, по-настоящему близкими, остаемся собой.

  Игра Джулии Лэмберт не знала границ, не заканчивалась, даже когда сцена скрывалась за тяжелым занавесом. Грациозная, очаровательная, сообразительная, она интуитивно и потому безошибочно отыгрывала роль, уже спустившись с театральных подмостков, и теперь не могла сказать точно, когда в ней стали уживаться две сущности – обычная женщина и талант, нечто данное свыше, тот особый свет, что затмевал все вокруг, и горести, и радости. От улыбки до жеста – все в Джулии было выше всяких похвал. Одна беда: талант не давал вечной молодости, впрочем, так ли она была ей нужна в 46 лет?
  О чем мечтают женщины? О любви. Владело ли непревзойдённой Джулией желание поблагодарить способного работника, когда они с мужем Майклом пригласили на обед бухгалтера Томаса Феннела? О, ну конечно нет! Куда скорее ей хотелось потешить свое самолюбие. Заботило ли ее, что юноша худ как щепка? Снова нет. Куда важнее ей было быть центром притяжения и объектом для восторгов, а глаза Томаса так и светились восхищением! Не ведая сомнений и смущения, Джулия разыграет новый акт своей жизненной пьесы, даже не догадываясь, чем для нее обернется это новое приключение… И знаете, я была очарована ей от первой до последней строчки.
  На моем счету это четвертый роман, прочитанный у Сомерсета Моэма, и хоть не каждая книга вызвала восторг, я не сомневаюсь, что с этой читательской любовью к автору все всерьез и надолго. При желании я найду немало причин, тому поспособствовавших, но сейчас остановлюсь на одной: Моэм просто виртуозно выписывает характеры. Из небольшого словесного портрета, диалогов, маленьких стилистических штришков он вылепляет настоящего человека, и этого человека вы можете превозносить или презирать, принимать или нет, неважно. Живой, словно позаимствованный у реальности, как тот сосед по лестничный площадке или коллега по работе, он ни на минуту не заставит вас усомниться в своем праве на существование.
  Какой была Джулия? В начале – тщеславной, знающей себе цену, не обременённой моралью известной актрисой, которая плывет по течению своей благообразности и вспоминает о неслучившемся счастье лишь разглядывая семейные фотографии. В продолжении, после встречи с Томасом Феннелом и горького разочарования в любви – обычной женщиной, слабой, умело прячущей боль под улыбкой, убегающей от правды на сцену, но и там не знающей покоя. В финале – торжествующей, закалившейся, снова великой. Той, что не скатилась в пропасть, хоть и балансировала на краю, но выжила всем и всему назло… И пусть таких людей, как Джулия, я не очень-то и люблю в жизни, а все равно не могла не переживать, чем закончится история. Для талантливой вертихвостки, обменявшей мир реальности на мир притворства, мне хотелось если не счастья, то хотя бы покоя.
  Наблюдать за метаморфозами Джулии было безумно интересно, чему кстати немало способствовали и диалоги, составляющие значительную часть романа. Легкие и подвижные, они не нуждались в восклицательных знаках и многоточиях, ведь эмоции собеседников прочитывались между строк. И, конечно, они ожидаемо служили органичным средством раскрытия персонажей. Честно скажу, теперь я бы не отказалась посмотреть всю историю заново уже с реальной сцены.

  Рассуждать о том, чему посвящен роман, можно долго. Можно сказать, что он о превратностях любви стареющей актрисы, и быть по-своему правым, вот только судить поверхностно об этой великолепной истории мне совсем не хочется. Если призадуматься, невольно обнаружишь, что книга также и о том, какую цену порой приходится уплатить за миг счастья и великий талант. Для кого-то главная героиня будет и останется падшей и аморальной, для другого – незаурядной и стойкой. Очевидная прелесть бессмертной классики заключается в том, что она дает читателю шанс увидеть в истории что-то свое под светом рампы.

  110

  3,3K