Рецензия на книгу

• 

  Аноним23 апреля 2013 г.

  Автобиографические рассказы еврейского мальчика, проживавшего на территории Польши в начале 20 века. Этот мальчик впоследствии стал нобелевским лауреатом Исааком Башевисом Зингером. Произведение очень красивое, позитивное, хотя речь в основном идет о жизни многотрудной многодетной еврейской семьи, во главе которой отец ребенка - раввин, соседских тетях Сарах и дядях Мойшах. Повествование в форме коротких рассказов, связанных воедино. Автор блещет какой-то первозданной чистотой, видит в людях только свет, у него все соседи и родственники представлены с положительной стороны, он в каждом умудряется найти что-то хорошее. Некоторая религиозность обоснована и понятна. Не только потому, что отец его раввин, но и потому, что в любые времена еврейский народ благодаря ей сохранил свою идентичность (что хорошо, если взглянуть на современное общество), хотя деление на евреев и неевреев несколько режет слух.

  
  Папа уподобил мир плоду с кожурой. Глупое дитя думает, что кожура бесполезна, раз ее нельзя есть, но она служит защитой плоду. Без нее он бы сгнил, или его съели бы черви. Так и неевреи.
  

  
  Доверие и авторитет, вызванные вековыми традициями и религиозной потребностью, ведут еврейский народ не к суду власти, а к домашнему суду раввина. Личности отца автора уделено много времени и она иногда серьезна до комичности. По существу отец его решает абсолютно любые жизненные ситуации, к нему идут люди со всеми своими проблемами. Вероятно, подобное возможно только для человека несколько ошарашенного, которому в силу склада характера не суждено стать обычным заурядным судейским и религиозным хапугой.

  
  Возвращаясь из синагоги, он часто с трудом находил дорогу домой, а так как никогда не глядел на женщин, мог не узнать маму и легко принять за свою жену тещу или золовку. Даже в те времена такая удаленность от мирских дел была в диковинку.
  

  Сам факт того, что в любой еврейской семье по правилам столетней давности женщина работает и занимается хозяйством первые 8 лет брака, а мужчина только изучает талмуд, выглядит в настоящее время дико. Тем не менее личность отца автора настолько чиста и правильна, что невольно понимаешь – почему автор выделил его отдельно в своей детской автобиографии. Браво Зингеру, буду читать его еще.

  
  Мы снова замолчали, и вдруг я услышал знакомое поскрипывание сверчка. Мог ли это быть сверчок моего детства? Конечно, нет. Возможно, это был прапраправнук того. Но он рассказывал ту же историю, древнюю, как время, потрясающую, как мир, и длинную, как зимние ночи Варшавы.

  45

  374