Рецензия на книгу

• 

  Аноним7 августа 2012 г.

  Мисима мог бы стать превосходным врачом. Есть какая-то отстранённость опытного хирурга в том, как он вскрывает чужие души скальпелем. Скрупулезно, аккуратно, не испытывая, кажется, ничего, кроме профессионального интереса. И, как тому самому превосходному врачу, ему непонятные симптомы и запутанные диагнозы кажутся очевидными. Эцуко для него как запись в медицинской карте. Только вот я не фармацевт, и не могу ее расшифровать.

  «Жажда любви» мне сначала казалась чем-то средним между «Шумом прибоя» с простотой происходящего и «Смертью в средине лета» с ее непривычным восприятием трагедий. Эцуко страдает – она намерено загоняет себя в рамки страданий, потому что вне их ей некомфортно, вне их она как городская женщина, неожиданно переехавшая в деревню. Она и есть городская женщина, неожиданно переехавшая в деревню. Ее характер изменяется с той неуловимостью, с которой меняется отражение в воде. Страницу назад она была вялой, странной женщиной, которая вечно в состоянии полусна – как в летний полдень. А еще через страницу она как магнит для всего черного. Не плохого – просто черного.

  Потом случился конец, в котором безошибочно угадывается более поздний Мисима со своим излюбленным хобби – огрей читателя по голове чем-то изящным, но от этого не менее тяжелым. Крышкой антикварного пианино, например. И этот конец одновременно восхитителен и непонятен, потому что Эцуко жаждет какой-то совершенно особой любви. Ее определение явно далеко от того, что можно прочесть в словарях, но становится ли оно менее настоящим? Менее любовью?

  Кто бы мог подумать, что это настолько страшная женщина. Страшная тем, что у нее внутри, кажется, черная дыра ревности, которую можно заполнить только самоотверженным, прочувствованным, любимым страданием.

  Мне так сложно называть любимые книги, но любимый автор у меня один.

  13

  49