Рецензия на книгу

• 

  Fermalion2 августа 2012 г.

  Могут быть спойлеры.

  ...когда научная фантастика «изобрела» тему контакта с внеземным разумом. Тогда же и возник вопрос: каким вообще этот разум должен быть?
  Достаточно быстро стало понятно, что экстенсивный путь (наращивание дополнительных руконог, прорезание глаз в неподходящих местах и перекрашивание кожи) — это путь тупиковый: если первые, уэллсовские марсиане еще были интересны своей новизной, то последующие орды «зеленых человечков» уже никому интересны не будут, если все их отличие друг от друга будет упираться только в степень зелености.
  Плохие писатели этого не поняли, и, клепая однотипный мягкообложечный «палп», немало подтолкнули жанр к вырождению, но, к счастью, нашлись и те, кто правильно расставил приоритеты: сделав в словосочетании «внеземной разум» смысловой акцент на слове «разум», они предпочли проработать содержимое марсианских черепов, а не их форму или цвет.

  В своем личном опыте я могу выделить лишь две культурные единицы, которые без преувеличения назову революционными в вопросах осмысления сути внеземного разума.
  Это «Солярис» Лема (за идею планеты, населенной одним-единственным существом — мыслящим океаном, представляющим собой одну гигантскую органическую клетку на всей поверхности сферы) и компьютерная игра «Старкрафт» (в частности, раса зергов — миллион особей, объединенных общим сознанием, разумом и интеллектом, приснопамятным «овермайндом»). Не исключаю, что оба варианта были проработаны еще и раньше, но я говорю лишь о своем личном опыте, так что простите уж — чем богаты.
  Идею о трехполости («Сами боги»), равно как, скажем, партеногенезе и прочих измышлениях гендерного толка в расчет не беру — это слишком очевидно.
  Так вот, таких сподвижнических культурных феномена до недавних пор было ровно два, но теперь... поприветствуем!

  Если писатель вводит в произведение некую силу — не важно, добрую ли, злую, — и хочет придать поистине сокрушительную, колоссальную мощь, он может сделать с этой силой одну простую, но действенную штуку: обезличить ее.
  Сила, лишенная материального воплощения, демонизируется — становится безусловной и беспрекословной (тут не вполне к месту вспоминается герой Ди Каприо: «самый живучий паразит — это идея»), и она останется таковой до тех пор, пока у нее не начнут прорезаться чьи-нибудь вполне конкретные черты лица.
  Именно такую силу представляют Стругацкие в своем романе. Это даже не старкрафтовский «овермайнд». Это, честно говоря, вообще не разум.

  Это — то, что над разумом. Это — самая суть вещей, мироздание, но со знаком «минус». Изнанка матушки-природы, темная сторона самого бытия.
  Мысль бодрящая: такого в литературе точно раньше не было. И больше не будет, да и не надо — Стругацкие раскрыли тему весьма полно.

  Проиграть достойному сопернику обидно, но не стыдно. Хуже, если проигрываешь какому-нибудь жалкому ничтожеству.
  Но что же бывает с теми, кто проигрывает тогда, когда игры вообще не было? Не было сторон, не было конфликта, не было борьбы — просто само мироздание «отменяет» тебя, как неудачу на эксперименте, зачеркивает, будто ошибку в тексте.
  «Cancel», «отмена», «закрыть без сохранения». Твой провал — это такой же естественный элемент бытия, как Большой взрыв или четыре фундаментальных взаимодействия.

  *
  «Хищные вещи века», как по мне, немножко сильнее, лишь самую малость. Хотя понятно: сравнивать эти две книги — это как сравнивать теплое с мягким. Почти ничего общего. Качественно разные проблемы, которые невозможно привести в сопоставимый вид. Обе описаны блистательно, но друг другу даже не дальние родственники.
  Несмотря на то, что слово «ФАТАЛИЗМ» просвечивает сквозь страницы этого романа гигантскими буквами, до самого конца, до самой последней строчки есть еще что-то...

  Отлично.

  28

  192