Рецензия на книгу

Three Loves

A.J. Cronin

• 

  Dancer_in_the_Dark15 апреля 2020 г.

  "Для меня существует всё или ничего"

  Жила-была на свете маленькая молодая женщина Люси. И все у нее было хорошо: муж, сын, дом - полная чаша.
  

  
  

  • Ты само совершенство. Когда ты идешь, я слышу, как тебе аплодируют

    Но был у Люси пунктик: всех и вся контролировать, подчинять своим желаниям. Любила Люси, чтоб все было по ее.

  • Если бы ты любила всемогущего Бога, то захотела бы заковать Его в цепи!

    Была ли Люси счастлива? Или жила самообманом, иллюзиями? А ее муж?

  
  

  
  Он вошел, стараясь, как всегда, быть незаметным, – голова опущена, плечи сутулятся, во всем облике некая сардоническая снисходительность

  И все бы так и продолжалось, наверное - командование одного и смирение другого, если бы в голову героини не пришла идея пригласить в гости кузину мужа. Анна приехала и все разрушила, ах! Нет, не разрушала она ничего. Анна всего лишь послужила лакмусовой бумажкой, проявившей все недостатки идеального брака, лучом света, осветившим темные углы безукоризненно чистого и светлого дома Муров.
  

• Когда соберешься помирать, обнаружишь, что всю жизнь гонялась за воздушными шариками. <...> Ты так сильно сдавливаешь этот воздушный шар, что однажды он лопнет, и тогда все твои иллюзии улетучатся как дым

  Была Люси мнительная, многое преувеличивала, перекручивала, создавала сама себе проблемы и с таким рвением их решала!

li>
И в конце концов, случилось непоправимое: шар с надписью "муж" лопнул... Для Люси наступили тяжелые времена.

Хотя Люси не считала себя мученицей, на самом деле ее как будто подвергали гонениям – и этим преследователем была она сама. Ее путь к цели был каторжным; она приносила себя в жертву любви. Одержимость Люси доставляла ей немало страданий. Она действительно страдала, понимая, что ее несокрушимость – это самовнушение, а терпения может не хватить

А ведь Люси была еще и го

• <...> Я пользуюсь определенным влиянием и мог бы устроить твоего сына на должность клерка.

клер

• Оставь себе это конторское кресло! – с горечью воскликнула она. – Такая помощь мне не нужна

ощь мне не нужна

– Вы мне всегда очень нравились, – послышались его слова, произнесенные, казалось, с усилием.
В этих словах трепетала сила чувства, подавляемого многие годы, и было в них что-то нелепое и в то же время трагическое – его признание безнадежно запоздало.
– Но это невозможно, – медленно проронила она, – вы знаете, что…
Она выдвигала как очевидную отговорку несовместимость его образа жизни со своим.
– Я человек широких взглядов, – напыщенно ответил он. – И на данном этапе не имею ни малейшего препятствия для брака.
– Это ни к чему. Понимаете, у меня есть мой мальчик, – глядя в пол, сказала она. – Нет, из этого ничего не выйдет

Любовь к сыну... Нет, не любовь. Собственническое чувство, переходящее границы. Упорство фанатика. Люси многое делала для сына, жертвовала собой, но и взамен п

• Откажись от этой девушки – никто не должен стоять между нами

  Бумс! Шарик "сын" не лопнул, но улетел далеко-далеко, где гиперзаботливая мать-собственница не достанет.

• <...> можешь из кожи вон лезть, ублажая своего милого сынка, а в конце он повернется и плюнет тебе в глаза

  Жизнь Люси потеряла смысл. Ее предали. И кто? Собственный сын! После стольких лет самопожертвования!

их лет самопожертвования!

Она была отвергнута, унижена, оскорблена. <...> После всех лет тяжкого труда, ее смиренного самоотречения, борьбы, экономии во всем, суровых и горьких жертв ради него, после всего, что она выстрадала и вынесла, он ее покинул. Он использовал ее, обманул, а потом порвал с ней

Но... Люси - не единственная мученица. Есть еще Он - Бог - вынесший муки, более тяжкие, чем вынесла эта маленькая женщина. В любви к Богу Люси видит свое избавление, свое предназначение и свою отдушину.
Но и этот шарик не приносит ей счастья - то выскальзывает из рук, то становится слишком горячим, чтобы можно было его удержать, а то и вовсе выпускает шипы и больно ранит в самое сердце.

Почему должна она подчиняться такому… такому тиранству? Этот вопрос жег душу огнем. Этому нет оправдания, это несправедливо. Господь не хочет, чтобы Его мир был таким – мелочным и незрелым. Неужели она должна с опущенной головой пресмыкаться во прахе? Должна ли она отказаться от собственного «я», обеднять свой дух, лишать себя всего, чтобы только обрести это совершенство, о котором ей прожужжали все уши? В человеческой душе должна заключаться мощь, а не это увядшее, бескровное бессилие, насаждаемое здесь

Разве любовь к Богу нужно доказывать мытьем уборных, голодом и постоянными унижениями?

Она женщина с пылкой душой, а не какое-то раболепное, безвольное, создание, готовое унижаться и пресмыкаться во прахе, послушно виляя хвостом и тявкая: «Oh, pardon, ma bonne mère», прося прощения за несуществующее прегрешение. <...> Она ровня этому дородному бесполезному существу. <...> она сильнее и лучше ее

<...> она никогда не признает поражения – побитая и раздавленная, жалкое подобие самой себя, но не сломленная

Три любви... Любовь к мужу, сыну, Богу. Любовь своеобразная. И тьма... такая несвоевременная (а может, как раз наоборот?), такая внезапная (а может, ожидаемая долгие годы?), такая алогичная (а может, как раз таки все к этому и вело, тем более, шариков-то уже нет..?)

Люси не вызвала у меня антипатии, ведь она близка мне, а ее поступки - моему мироощущению. Потому тем более важно было увидеть, чем подобное поведение (лишь черное и белое, все или ничего) может обернуться, и измениться, пока не поздно. Жаль героиню. Как частенько повторяет моя мама, "- Кто тебя? - Сам себя".

Хорошо пишет Кронин. Жизненно. Сурово. Удалось ему раскрыть характер Люси. Четвертая прочитанная книга - и четвертое попадание прямо в сердце. Обязательно прочитаю все, что он написал, иначе не бывать покою в душе моей.