Рецензия на книгу
Киндернаци
Андреас Окопенко
Аноним5 сентября 2019 г.Нацизм как игра
Тема воспитания нацизма, как же из нормального ребёнка получается фанатик, сжигающий себя под танком — интересовала меня всегда. Так интересен механизм работы мясорубки — но обычную мясорубку легко разобрать и посмотреть, как же она работает, а вот психологическую мясорубку, увы, разобрать не получается. Тем ценнее хоть обрывки, хоть слепые копии её схем, или же просто описание её работы очевидцами. Андреас Окопенко должен был быть тем, кто прольёт свет на работу этого механизма — из первых рук, как немецкоговорящий, т.е. понимающий происходящее на уровне в т.ч. и языка, но как австриец, который сможет соблюсти необходимую для анализа отстранённость. Получилось ли у него? Нет.
С самого начала нас окунают в модернистские игры с текстом. Всё повествование развёрнутом задом-наперёд, и подаётся ретроспективно. Само повествование ведётся от трёх лиц, и, хотя их не составляет особого труда идентифицировать, — стройности повествованию это тоже не добавляет. О чём же пишет автор, если убрать всю постмодернистскую шелуху, развернуть в правильном направлении, и достать из этой скорлупы драгоценное ядро? А ни о чём.
Психологической достоверности в книге, к сожалению, нет. Автор понимает «нацистизацию» личности исключительно с позиции: «Нам сказали что евреи издеваются над бедняками — их точно надо вешать!». Сказать, что автор здесь проявляет какую-то психологическую не то чтоб даже поверхностность, а дубовость — это очень сильно смягчить ситуацию. Максимальный вывод, который можно выжать из автора — «нацизм это игра для ребёнка». И первые страницы книги, которые являются заключительными страницами повествования, это говорят нам прямым текстом: «Поиграли и хватит».
Я понимаю, что мимо автора скорей всего прошло Исследование авторитарной личности , но, боюсь, мимо прошло и всё остальное на эту тему. На какие-то глобальные обобщения и выводы автор даже не посягает — совершенно очевидно, что проникновение в глубины человеческого мозга не его конёк. Своим коньком он считает художественную форму, хотя, как мы убедимся, там всё тоже далеко не так радужно. Очень тяжело объяснять почему серое произведение является серым. Здесь надо только сравнивать — сравнивать, например, с чёрно-белым сериалом Семнадцать мгновений весны, который по нерву, напряжению, идеологическому осмыслению даёт данной книге не то что 100 очков вперёд, а нависает над ней как красная армия над Берлином 2 мая 1945 года. Один только диалог Штирлица и генерала вермахта в поезде, за 10 минут, раскрывает суть нацизма, суть той катастрофы, которая постигла немецкий народ просто на сотню голов выше. Рядом с таким блестящим диалогом, рядом с традицией отечественного «интеллигентского» осмысления нацизма, где Семнадцать мгновений весны лишь малый эпизод, творение австрийского постмодерниста выглядит чуть менее чем никаким.
Если б все было так просто — мол, корни нацизма просто в пропаганде и в обмане, корни любой нетерпимости только в глупости — как же прекрасно было бы жить в мире. Но, увы. Корни злодейства разрастаются из абсолютно прекрасных и поощряемых вещей. И убийства на войне это «выполнение приказа» за «Родину», и геноцид это «спасение» и «освобождение». Не получится найти «злодейство» в злодейском режиме или системе — она сама себя определяет через другую совокупность понятий. Чётких моральных векторов здесь не будет, а подвешенный в таком вакууме человек станет лёгкой добычей манипуляторов. Да ладно б жертвой — это его хоть как-то, но извиняет. Большинство членов НСДАП не были нацистами по идеологии — это были карьеристы, которые поддержали бы абсолютно любую власть. Воспоминания Шпеера это прекрасно иллюстрируют. И люди, вскидывающие руки в нацистском приветствии на площадях были в большинстве своём не фанатиками, а типичными мимикрирующими соглашателями. (Лучше всего на это проливают свет мемуары Вальтера Шелленберга . Один из самых энергичных и быстрорастующих разведчиков Третьего Рейха был абсолютным психологическим наёмником. Идеологическая сторона вопроса для него настолько ничего не значит, что он даже толком о ней не говорит. Ему просто было всё-равно, на кого работать — просто нацисты дали ему эту работу. Мюллер был точно таким) Да и из фанатиков как таковых — сколько было идейных, а сколько были очарованы факельными шествиями, но ничем больше? И дело даже не в нацизме - Сталин активно проводил чистки аппарата лишь бы из тонн карьеристов получить щепотку истинных фанатиков. Процент отбраковки был, несмотря ни на что, чрезвычайно высок.
Пропаганда бывает разная. Есть самая примитивная пропаганда для плебса, которая апеллирует к низменным чувствам, в первую очередь, конечно, к страху и отвращению.
Страх может быть не только личный. но и социальный — Гитлер, который «хочет отдать заводы буржуям» ничуть не худшее пугало, чем лишённый хоть каких-либо человеческих черт нацист (в советской терминологии: фашист).
Но есть пропаганда значительно более высокого уровня — пропаганда которая бьёт не в очевидные болевые точки, а обволакивает тебя. Не говорит тебе: «Евреи — недочеловеки» — но подталкивает тебя к этим выводам. Душная среда, от отсутствия кислорода в которой мозг начинает работать с существенными перебоями. Эта пропаганда остаётся на десятилетия в мозгах людей, в отличии от дешёвых агиток первого типа, и способна отравлять даже следующие поколения. Как радиоактивность, её сложно обнаружить, но от неё очень легко умереть. И именно этой пропаганды для автора не существует —дальше пропаганды первого типа он не идёт, и не осмысляет произошедшее. О каких-либо исторически, социологических, философских предпосылках речи, разумеется, не идёт.
Если всё совсем грустно с содержанием — может тут блестящая форма? Увы, с формой здесь точно не лучше, чем с содержанием. Главная проблема в том, что автор, похоже, к середине сам понял, что ему не удалось сказать что-то внятное. И тогда он включил любимый приём постмодернистов — отыграться на структуре. Повествование было запущено на реверсе, были добавлены новые действующие лица (благо, структура этому не мешает), и заметки от их лиц были старательно перемешаны. Разумеется, не обошлось без досадных проколов. Какие-то вещи автор писал когда работал над «классическим» повествованием, а какие-то когда вовсю высасывал из пальца «модернизм». В результате идущее от лица «детей» повествование на детское не похоже никак — автор даёт своим героям с мозгами имбецилов лексикон и повествовательную манеру взрослых людей с парой высших образований и гигантским литературным бэкгранудом. Когда читаешь абсолютно постмодернистский текст с отсылками, аллюзиями и размышлениями, написанный 13 летним парнем, который всерьёз верит в пропаганду, рассчитанную на девятилетних — хочется смеяться в голос. Не верю — не его это лексикон, не его это текст, и не его это мысли. Более-менее удачно получились родители — и то они слишком умны для среднестатистических прародителей настолько дебильных детей. Эпизодические соседские дети из 1984 Оруэлла дышат натурализмом куда больше, чем эти девятилетки по мозгам с парой высших образований за плечами, если судить по производимым ими текстам. Причём натуральность детей из 1984 именно из-за их непроницаемости — они другие как инопланетяне. Как дети из Гадких лебедей .
Ценность этой книги стремится к нулю именно потому, что герои попадаются на настолько тупую и топорную пропаганду, что:
а) в её опасность категорически не хочется верить;
б) от этой тупизны не чувствуется угрозы.
В то время как угроза есть, и она никуда не делась — и это даже не угроза нацизма, а угроза тоталитарных сект, партий вождистского типа или даже просто чересчур сильного очарования общественным деятелем или идеей (болезнь, которой славяне очень подвержены, и вакцины от которой пока нет). Опасности, актуальные для текущего момента, автором совсем не анализируются — он их не видит, они будто для него не существуют. Если автор хотел меня испугать — не испугал. Хотел заставить задуматься о чём-то — не заставил. Подход к моделирование достоверных объектов в данной книге абсолютно, безнадёжно топорен и плосок — так дела не делаются.
Советская пропаганда умела делать не только топорные плакаты, но и достаточно продвинутые вещи, уничтожая противника в т.ч. и смехом. Подрывая основы расовой теории:
И формируя недоверие к словам противника.
Оба этих плаката уделывают произведение Окопенко просто в одни ворота.
Известны прекрасные книги и фильмы, препарирующие суть идеологии нацизма, но делающие это не тупо «в лоб», а тонко, через рассказанные истории. Один из моих любимых фильмов — это фильм Бункер 2004-го года. Сделанный по мемуарам секретарши Гитлера, он гениально раскрывает то, что творилось в голове у молодой девушки, работавшей стенографисткой у Гитлера, прекрасно перемешивая это с качественным и интересным повествованием последних дней столицы умирающего Третьего Рейха. Посмотрите лучше его — он идёт чуть меньше трёх часов, и книгу вы будете читать часа три — но последнее, увы, бесполезное занятие.1302,1K
