Рецензия на книгу
Старая девочка
Владимир Шаров
ko_ri_sa16 августа 2019 г.И каждому - по Вере его
Совершенно неудивительно, что у этой книги такой низкий рейтинг. Боюсь, немного найдется людей, которые оценят настолько прихотливую игру метафорами на поле Истории, какую показывает здесь Шаров. Увы, я тоже не из них.
Завязка-то книги отчасти банальна и отсылает нас прямиком в историческую фантастику: Вера Радостина повернула вспять время. Благодаря своим дневникам, которые она вела всю сознательную жизнь, она может вспомнить каждый прожитый ею ранее день и главное - вернуться в него. И отныне весь мир, как и прежде, подчиняется неумолимому течению времени, а Вера - нет, отматывая время назад со строго постоянной скоростью сутки за сутки. И все - больше никакой конкретики, никакого объяснения механизма происходящего или внешних его проявлений не описывается - читателю предоставляется обычная констатация факта. Далее банальность сюжета продолжается столкновением интересов тех, кто хочет изучить "феномен Веры", чтобы поставить его на службу советскому государству, и тех, кому приходит в голову мысль о том, что Веру нужно остановить, потому что её движение способно повернуть вспять даже революцию, разрушить саму страну.
А вот потом...
Предположение, что Вера не просто повернула свое время назад, чтобы сбежать от настоящего, в котором она - жена репрессированного врага народа, потерявшая все в жизни и вынужденная как-то дальше существовать с тремя дочерьми и полной неопределенностью в будущем, а сбежала К КОМУ-ТО в прошлом - разрушило всю банальность встраиваемого сюжета и запустило абсолютно сюрреалистичный рассказ о том, как власть пыталась выяснить личность этого человека и пыталась избежать их встречи.
А вот я на этом моменте окончательно сломалась, перестав надеяться на захватывающее чтение. Потому что, с одной стороны, Шаров со знанием дела - длинно, подробно и многословно - пишет о следственных мероприятиях, о допросах и арестах всех причастных, о рассуждениях заинтересованных людей, касающихся необходимости остановить Веру, и о кропотливой подготовке к часу "В". Эта часть истории занимает основной объем текста и недаром: в течении нескольких десятилетий следователи-чекисты самозабвенно проверяют и перепроверяют друг друга, оценивая и даже восхищаясь работой коллег. Вполне возможно, Шаров писал это, опираясь на имеющийся опыт, ведь, как он сам рассказывал в интервью с Владимиром Березиным:
"Я знаю немало - через наш дом прошло много людей. Друзья отца, например, которые отсидели лет по пятнадцать, и у меня не было ощущения, что с этой системой можно было играть и остаться при этом победителем".Плюс, ему и самому доводилось сталкиваться с этой стороной системы - когда Шарова ещё в студенчестве обвинили в организации забастовки. Тогда делу не дали ход, но опыт-то уже был приобретен...
С другой стороны - во второй половине романа логика происходящего не просто хромает, она уже где-то за пределами горизонта событий и продолжает стремительно удаляться... Вот прямо начиная с предположения, что Вера, идущая назад в прошлое в ожидании определенного человека, будет рада встретить не ТОГО человека - из своего светлого прошлого, а ЭТОГО - пережившего тридцать лет лагерей в ожидании ее. Чтоооо? Ну кааааак? Такое чувство, что в какой-то момент логика поспешно уступает место гротеску, сюрреализму: чего только стоит, например, описание первомайской демонстрации в воркутинском лагере или картина дежурства жен заключённых возле дома Веры.
С третьей стороны все повествование частой сетью пронизано вопросами веры как именно религиозной компоненты. С той лишь разницей, что в качестве религии выступает не христианство, а власть, система. Это многократно повторяется в самых различных вариантах и формулировках: вера в саму систему, в непогрешимость системы вообще и НКВД в частности, вера в Сталина-бога... В конечном итоге, даже сказки, которые Вера писала о Ленине (в голову сразу приходит образ Владимира Бонч-Бруевича), должны были играть ту же роль: формирования веры... И этот вот рефрен необходимости наличия веры накладывается и резонирует с рефреном необходимости остановить уход, отдаление Веры Радостиной, закольцовывая происходящее в условной реальности романа с тем, что происходит в некоем моральном эгрегоре, ноосфере страны. "Старая девочка" - единственный роман Шарова, который я прочитала, но, судя по рецензиям к другим его работам, вопрос сущности религии, отношения религии и общества был для него центральным. Так, в том же интервью он говорит:
Я и сейчас убеждён, что все народы, веруя в какую-то свою религию, автоматически своей жизнью декларируют собственную веру.Будь этот роман постмодернистским, вполне можно было бы ожидать, что в конце его Вера Радостина, подхлестнутая невообразимо сильной верой своих "апостолов" и всех остальных, кто занимался ее "вопросом", действительно станет новой мессией, уведя народ и страну в... куда-то в новое место. Но роман, всё-таки, скорее, сюрреалистично-философский, и история в нем следует своей чередой, как и Вера Радостина, которая, оставаясь верной себе, доходит в своем временнОм путешествии до абсолютно логичного конца. И, не знаю, как она, а я так была очень рада, когда эта история, наконец, закончилась.
6818