Рецензия на книгу
Третья дама
Сизуко Нацуки
by_kenni30 июня 2019 г.Японская литература в моём списке прочитанного появляется редко. И хотя все, что читала, нельзя объединить одной общей темой, как нельзя сравнить романы Льва Толстого и Стейси Крамер, тем не менее в них есть что-то общее, то, что позволяет понять: эта литература японская, а не, китайская или французская. Дело даже не в упоминаниях сакур, сакэ, горы Фудзи и пяти озёр, а в лёгком флёре таинственности и меланхолии. Кажется, японцы рождаются с ностальгией по давно минувшим векам. В движениях размеренность, мысли отягощены раздумьями.
"Третья дама" — размеренный детектив очень в дальневосточном стиле, хотя бы исходя из деятельности сыщиков. Их пути расследования, рассуждения практически идентичны, как в китайских, так и в японских детективах. Скажем, корейских или вьетнамских детективов читать пока не доводилось. [Пометила: прочитать кор. и вьет. детективы].
С чем ещё встречаюсь не впервые в японских романах, так это с изменами мужей. То ли это мне так везёт на книги, то ли это настолько обыденная действительность, но подчистую во всех книгах мужья либо были недовольны своими жёнами, страдали и искали любви на стороне, либо были довольны, но чёт скушн и от этого искали любви на стороне.
Так и детектив "Третья дама" не стал исключением. Если бы название было "Другая женщина", то, не читая, было бы ясно, что снова японцы не смогли минуть тему измен. Третья дама, вроде бы, привносит пикантность. К тому же, вдруг речь о картах.
Японец, будучи во Франции, куролесил с некой мадам, кстати, тоже японкой. Куролесили они в полнейшей темноте, и как она выглядела не знал. Знал только имя и что она японка.
Дама эта рассказала о том, что хочет убить некую женщину, которая сама совершила убийство. А японец, которого зовут Дайго, кстати, рассказал, что его начальник причастен к подтасовке результатов исследования детских сладостей, содержащих канцерогенные вещества.
Мидори [та нимфа] получила сигнал к действию, как позже посчитал Дайго. Начальник погиб. Дайго теперь в долге перед Мидори: он должен убить по договоренности. Но вот вопрос: можно ли влюбиться в незнакомку, внешность которой неизвестна, настолько, что безропотно посследовать на зов и лишить жизни незнакомку? Сомнительно.
Тем не менее, наш герой пускается во все тяжкие: придумывает отмазы для жены и сооружает себе алиби, продумывает до мелочей нюансы убийства и называется другим именем, выслеживает жертву и узнаёт всю ею подноготную. И вот убийство совершено.
Теперь Дайго мучают... нет, не угрызения совести, вопросы. Увидится ли он со своей любимой? Удастся ли им выйти сухими из воды? Соединятся ли они в танце страсти? Психологизма, терзаний в книге не найдем, Дайго не носит фамилию Раскольников.
Догадаться о развязке можно уже в момент подсчёта Дайго, будет ли у Мидори алиби. То есть ещё до убийства. Любопытно лишь было, каким образом об этом узнает сам герой.
Ставлю плюс за красивые описания японских реалий и пейзажей. Не худшая книга японских писателей, которую довелось прочитать.18292