Рецензия на книгу

• 

  Аноним24 апреля 2019 г.

  В 1992 году американский художник-скульптор-инсталляционист Джефф Кунс (сейчас - один из самых дорогих художников на свете), руководствуясь только одному ему известными побуждениями и мотивами (ну еще чеком от организаторов выставки), создал из подручных строительных материалов 12-метрового щенка. Исполинский терьер был выполнен в позе «сидеть» и вряд ли бы отличался от других 12-метровых терьеров, если бы не был полностью покрыт цветами. Огромную собаку славно помотало по миру, но как только фамилия Кунс стала почти всегда присутствовать в контексте со словом ДЕНЬГИ, гудбооой тут же приютился у музея Гуггенхайма в Бильбао – мекке постмодернизма и современного искусства. Сидит теперь, охраняет. Но что меня всегда поражало в этой работе американского одиозного творца – объяснение, зачем он вообще сделал 12-метрового щенка. Спрятанные друг за другом смыслы, библейские мотивы, масонские тайны. Нет. То есть там есть какой-то смысл (можете прочитать на официальном сайте), но почти что наверняка его выдумал молодой сотрудник музея, которому вежливо намекнули, что сайт собой не наполнится. Ну а так, формулировка «to create optimism» гораздо лучше отражает суть этого терьера-гулливера – он сделан просто так; просто потому что творец может это сделать и хочет это сделать. И, как это ни странно, этот «щенячий» постмодернизм работает лучше швейцарских часов. Люди это обсуждают, радуются и уверенно называют искусством (я с этим не спорю, просто как-то неловко мне, когда за этих ваших кунсов и джексонов поллоков платят больше, чем за Ван Гога и Архипа Куинджи). Если я завтра попробую сколотить из фанеры скульптуру нашего заводского кота Агамемнона высотой 18 метров – превзойду ли я художника Кунса? Отвезут ли нас в Бильбао? Можно ли вообще create optimism на заводе?

  Виктор Олегович Пелевин строит своих щенков уже много лет. Безусловно, и мы все это знаем, с разным успехом. В своем творческом пути Виктор Олегович больше всего напоминает Герберта Уэллса, который написал 18 романов за 42 года, но популярными были (и остались, история не внесла своих корректив) только первые пять, которые он написал за первые три года своей литературной карьеры. Похожая история и с Пелевиным – его первые четыре романа уже безоговорочно стали классикой российской литературы. Но что случилось с остальными 12 щенками? Какие-то уже появились на свет мертвенькими, другие – прожили короткую и невзрачную жизнь, толком никого так и не покусав из читателей. Шутка ли, но самый загадочный отечественный писатель, которого давно уже никто не видел - одновременно самый плодовитый. Дело то ли в очень щедром контракте, то ли в очень-очень щедром контракте. Проблема только в том, что все новые произведения Пелевина теперь больше напоминают сборник лучших постов в чьем-то очень ироничном Телеграм-канале. Которые заботливо компилируются и выпускаются каждую осень. Слышите, Франзен и Тартт, каждую осень! Так, мы получаем актуальные романы прям на злобу дня. Но то ли злоба дня уже не та, то ли Пелевин (или кто там на самом деле).

  «Тайные виды на гору Фудзи» - самый свежий помет; книга, в которой рассказаны вещи, которые случились буквально за несколько месяцев до ее публикации (иногда создается ощущение, что книга написана даже раньше, но такой эффект возникает из-за долгого эхо, которое иногда держится в СМИ – Пелевин уже вышел, а в новостях по-прежнему показывают смущенное лицо олигарха, который знает толк в яхтах и рыбках). Разумеется, вся эта уже ставшая фирменной для Виктора Олеговича повестка дня – просто елочные игрушки (или цветочки на щенке). Они, разумеется, и с сюжетом коррелируются, но, честно говоря, что они есть, что их нет. Зато есть сюжет. И чтобы как-то подчинить его критике, нужно вспомнить другого известного художника (тоже из категории «один из самых дорогих») – Дэмиена Херста. Почти весь свой долгий творческий путь мистер Херст помещает мертвых (иногда расчленённых) животных в формальдегид и экспонирует их. Коровок, акулок, овечек. Не брезгует, так сказать, никем из животного мира. Разумеется, каждая его работа получает 250IQ название, такое точное и ироничное, что все арт-критики бьются в радостных конвульсиях, а русские и прочие олигархи нетерпеливо трясут пачками денег. Например, разрезанные пополам корова и теленок в двух резервуарах – «Разделенные мать и дитя». Или также разрезанная пополам акула – «Объясненная смерть». Ну и конечно же, просто целая, но мертвая акула - «Физическая невозможность смерти в уме кого-то живущего» (я заплакал от красоты). Теперь представьте, что мы убираем все таблички с названиями, а также выключаем такую вещь как Интернет (теперь можно). Останутся просто трупы животных в формальдегиде. И думайте дальше сами. Вот именно по такому принципу и работают произведения Пелевина последние лет 5-6. Без пояснительной записки читать абсолютно невозможно, так ее нет и не будет. Но ощущение исключительной новости, эпатажного и актуального юмора как-то пропало. По иронии судьбы вместе с литературной ценностью.

  Конечно же, как мы могли обойтись без традиционного «ты глупенький, ты ничего не понял, это не для тебя». Честно говоря, я догадываюсь, что люди с подобной аргументацией постоянно кричат на маму или могут ударить котенка, но не суть. Да, я правда многие вещи не понимаю, во многом потому что у Пелевина столько контекстов, что поди там. Все эти сверхинтеллектуальные пляски – интертексты, метапозиции, постирония, overthinking i prosto drugie veschi, kotorie ya ne ponimau. Стараюсь, как могу, но не понимаю. Попробовал поизучать матчасть, прочитал вот это – «в контексте таких парадигмальных презумпций постмодернизма, как "постмодернистская чувствительность", предполагающая видение мира как принципиально хаотичного, и "закат метанарраций", задающий видение культуры постмодерна как организованной по принципу нонселекции, в принципе невозможно конституирование понятия "лингвистическая норма"». Честно говоря, у меня тут же заболел мой нарратив и я пошел спать. Сондерса и Бэйти я еще могу читать, там даже когда странные вещи происходят, все равно фарватер огонечками мигает и моя лодка понимания, иногда хоть и медленно, но плывет вперед. А тут – сплошной Титаник, плывешь быстро, но вниз.

  Мне немного грустно все это писать о Пелевине, тем более я правда относил себя к его большим поклонникам. Я вам более того скажу, я почти проходил Виктора Олеговича в школе (если быть точнее, я не хвастаюсь, просто для контекста важно, в гимназии с углубленным гуманитарным уклоном). «Почти» - это потому что нашей преподавательнице была очень противна и неприятна мысль, что мы можем проходить Виктора Олеговича вместо там Платонова, Андреева, Замятина и иже с ними. Поэтому, доходило до абсурда, но мы часами обсуждали условный «образ Степана Копенкина в романе «Чевенгур», и это, кстати, был тот еще закат метанарраций. Никто толком ни черта не понимал и хотел побыстрее пойти на следующую после геометрию, что для любого приличного гуманитария сродни ритуальному самоубийству. Так что ту же «Желтую стрелу» (была заявлена именно она) я прочитал чуть позже, а потом и все остальные «те самые» произведения Виктора Олеговича 1990-х, которые полюбил крепко и беззаветно. Именно поэтому «Тайные виды на гору Фудзи» читать вдвойне печально – иногда кажется (а мне правда казалось первые страниц 100), что сейчас будет очень хорошо. Ан нет.

  Я убежден в том, что лучше уже не будет и нужно оставить все как есть. Я, конечно, вяловато так наблюдаю за хайпом, который все еще поднимается в СМИ при выходе новых произведений Виктора Олеговича (в этот раз было хайповее обычного, потому что over 90% наших критиков – дамы, а Пелевин в своей Фудзи очень прям мощно затроллил феминисток, #metoo и прочие атрибуты женской эмансипации XXI века). И как вы видите, покупаю, читаю, расстраиваюсь. Я один раз почти не сдал экзамен по логике на первом курсе, потому что полночи дочитывал «Омон Ра» - все равно же вспоминаю с радостью и теплой ностальгией (спасибо, Николай Васильевич, что сжалились тогда над юным пассионарием). А сейчас – какое-то ощущение, как будто надо мной желчно пошутили, а я не понял. Такое. Не знаю, как вы, а я, наверное, следующей весной «Жизнь насекомых», например, перечитаю. Или я слышал у нас там другой Пелевин появился.

  В общем, Виктор Олегович, ты не обессудь, дорогой (если ты существуешь конечно), но я все.

  Ваш CoffeeT

  79

  5,3K