Рецензия на книгу

• 

  PorfiryPetrovich31 марта 2019 г.

  Нервно и немножко кофе

  Кофеин - метилксантин, оказывающий психостимулирующий и аналептический эффект. Конкурентно блокирует центральные и периферические А1 и А2 аденозиновые рецепторы. Тормозит активность ФДЭ в ЦНС, сердце, гладкомышечных органах, скелетных мышцах, жировой ткани, способствует накоплению в них цАМФ и цГМФ (данный эффект наблюдается при применении только высоких доз кофеина). Стимулирует центры продолговатого мозга (дыхательный и сосудодвигательный), а также центр n.vagus, оказывает прямое возбуждающее влияние на кору головного мозга. В высоких дозах облегчает межнейрональную проводимость в спинном мозге, усиливая спинномозговые рефлексы. Повышает умственную и физическую работоспособность, стимулирует психическую деятельность, двигательную активность, укорачивает время реакций, временно уменьшает утомление и сонливость. В малых дозах преобладает эффект стимуляции, а в больших - эффект угнетения нервной системы. Кофеин в дозах более 300 мг/сут (в т.ч. на фоне злоупотребления кофе - более 4 чашек натурального кофе по 150 мл) может вызывать состояние тревоги, тремор, головную боль, спутанность сознания, экстрасистолию.
  "Фармакология с рецептурой", Москва-Ленинград, 1976

  Михаил Идов и Роман Волобуев -- лидеры поколения, говорит молва. Родились они в 1976 и 1977 году соответственно. Это поколение принято называть... как? К "миллениалам" их не отнесешь -- слишком старые, для того же, чтобы принадлежать к пелевинскому "поколению Пепси", они чересчур молоды. Можно назвать их "поколением Маугли". Бедные! Им практически не досталось остаточной теплоты брежневского правления, с его бардовской песней и портвейном "Три семерки". Перефразируя Талейрана, который сказал: "Кто не жил до 1789 года, тот не знает всей сладости жизни", смело заявлю: "Кто не жил до 1989 года (в сознательном возрасте), тот не знает сладости жизни". В школу им, маугли, приходилось бегать мимо взорванных и обгоревших в разборках "мерседесов 600", возможно, даже самого Б. Березовского. Да, это верно, но справедливо лишь в отношении Волобуева, который родом из Москвы. Идова напуганные переменами в СССР родители перенесли через океан и приземлили в США, так что "ужасов девяностых" он не застал или это были уже какие-то американские ужасы.

  У Идова и Волобуева -- верифицированные твиттер-аккаунты и это многое говорит об их поколении. Это значит, что владелец твиттера удосужился подтвердить компании свою личность, за что получил синенькую такую печать. Верифицированный твиттер есть у Трампа, у Папы Римского. А также у Идова и Волобуева (и это все о нем в этом тексте). Кому может прийти в голову идея подделывать в твиттере молодых (теперь) режиссеров И. и В.? Странно.

  Но ближе к делу. "Кофемолка" -- дебютный роман Михаила Идова. В меру снобистская, в меру самоироничная (в духе хипстеров) литературка. По сюжету молодые американцы Марк Шарф (удивительно, но второй раз за короткий срок через мой опус пролетает тень Березовского -- теперь с шарфом!) и Нина Ляу открывают в Нью-Йорке кофейню. Кофейню не простую, а концептуальную, венскую, с умным названием "Колшицкий". Исторический персонаж этот якобы познакомил Вену, а затем и всю Европу с манерой пить кофе по-турецки. Действительно, в истории ХVII века есть некто Франц Юрий Кульчицкий или, если вы украинофил, даже Кульчицький.

  Действие романа происходит в антураже Нью-Йорка, район Манхэттен. Отмечу, что неплохой мастер в написании персонажей и диалогов, Идов сущее дитя в описании пейзажей и совсем никакой писатель в изображении архитектуры. Из видов Манхэттена в переложении автора я вынес, что там есть пятиэтажки, которые лендлорд хочет заменить на новые девятиэтажки. И это все.

  Любопытно, что, хоть я и плохо знаю топографию города Нью-Йорка, но мне удалось установить, что Лимонов, оставивший чудесное описание жизни на Манхэттене 1970-х в "Это я -- Эдичка" и других произведениях, так вот, лимоновский безработный Эдичка в 70-х годах жил по более престижному адресу, чем герой Идова -- хипстер Марк в середине 2000-х. Вот оно, дыхание джентрификации города, налицо.

  В общем-то, у Идова получился социальный текст о жертвах джентрификации, хотя вряд ли автор думает так о своем произведении. Ибо роман у него не просто роман, а роман "набоковский". Содержит большое количество стилизации (теперь говорят оммаж) "под Набокова". Вот, например, как Идов описывает свою героиню:
  
  

  
  Что уж там, давайте я вам ее формально представлю. Нина Ляу была красива, я полагаю, — красива красотой узоров в калейдоскопе, центробежного разброса капель пролитого молока, лучиков солнца, преломленных в гранях стеклянной пепельницы: каждую минуту в ней что-то мерцало и изменялось. В один момент ее красота концентрировалась в пряди волос, косо падающей на лоб смелым мазком на монохромном холсте. Она откидывала эту прядь с глаз, и на долю секунды центром ее красоты становилось движение легкой руки. Она одевалась, по ее собственным словам, как «из рекламной брошюры колледжа», в крахмально-белые и мягкие бежевые тона, узкие юбки и кашемир, но при этом любила разбивать строгость своих ансамблей инфантильными причудами: здесь пластмассовое кольцо, выигранное в тире, там мультяшная заколка. Таким был и ее характер — безупречно строгий фасад с еле заметной трещинкой уязвимости.
  

  Правда, похоже на Набокова? Разумеется, все это ирония. Тем не менее, в романе, который заявлен, как переводной (перевели с английского Лили и Майкл Идофф) есть своя загадка: кто автор его стиля, кто именно отвечал за все эти набоковские чудеса, кто его написал на русском, в конце концов? Михаил? Лиля? Неясно. Конечно, если это и Набоков, то Набоков, посадивший свою жену Веру (шить) переводить (Вера дорвалась до переводов Набокова лишь после смерти мэтра).

  Персонажи, Марк и Нина (так и представляешь Владимира Владимировича, обучающего американцев произносить фамилию Пнин -- up, Nina! Имя Нина -- набоковское, а вот Марк -- вовсе нет.) являются обманчиво зеркальными набоковскими двойниками автора и его подруги жизни. Неудивительно, что в конце романа появляются персонажи -- благополучные двойники героев из американской провинции, по именам Майкл и Лили.

  Местами роман смешной. Забавны размышления главного героя о том, можно ли в Нью-Йорке использовать логотип кофейной фирмы "Цайдль" -- негритенка в феске? Кстати, негритенка в феске использует в своем лого вполне реальная кофейная фирма -- австрийская "Юлиус Майнл". К сожалению, в наших палестинах представленная жутким кофейным эрзацем итальянского производства. Говорят, что фальсификация кофе -- один из бизнесов итальянской мафии.

  А роман забавный, но, конечно, не великий. Увы, Рига, откуда Идов родом -- крупный зарубежный русскоязычный центр, дала миру лишь писателей второго плана -- Гениса, Гарроса и слегка выбивающегося из этого звукоряда Идова.

  Пойду-ка я сделаю себе двойной эспрессо! Но не "Цайдль", разумеется, не "Майнл"...

  31

  2,3K