Рецензия на книгу

• 

  ChadoBryun10 октября 2018 г.

  Посвящается ирландскому поэту Дугласу О'Райли, который лишь по странному стечению обстоятельств не был включен в эту книгу. Он не выходил на улицы, не заседал в комитетах, не путешествовал и оставил лишь пару тысяч строк и скромное надгробие. Но как минимум половину строк он посвятил навек умолкнувшим соплеменникам - изгнанным, убитым, замученным. В оставшейся половине он поёт и пьёт вместо них, в память о них и с потаёнными слезами о них. Посему ему было бы не стыдно стоять рядом с Кейсментом и Конрадом, героями "Колец Сатурна".

  Сатурн - 1) бог земледелия, мифический царь, научивший жителей Италии возделывать землю; 2) воплощение греческого бога Кроноса, пожиравшего своих детей; 3)символ времени, чьи атрибуты - песочные часы и коса.
  "Кольца Сатурна" - это попытка высказать неназываемое, приблизиться к объяснению человеческой цивилизации. Ни много, ни мало.
  Для этого нужно идти окольными путями, кружить по пресловутым кольцам, карабкаться по побережью, вновь и вновь возвращаясь к одним и тем же мотивам. Биться мухой в тесной коробке настоящего, чьи стены - непроницаемое прошлое и сомнительное будущее.
  Камень, брошенный в воду, порождает круги на её поверхности. Вмешательство человека в ход вещей порождает круги (кольца!) во времени и пространстве. Когда появились эти круги? Много раньше технических революций, изменивших лик земли. Не в момент ли первого убийства, открывшего путь для окопов, виселиц и концлагерей? И кого убили - юного Авеля или ту самую бабочку, невовремя присевшую отдохнуть на тропу?
  Первое разрушение запустило созидание. Созидание и разрушение идут рука об руку. Прекрасные шёлковые ткани - результат порабощения червей и людей. Взлёт европейской коммерции и искусства обязан жестокой колониальной политике, миллионам безымянных смертей.
  Всё связано, мучительно связано, нить времён рвётся только в "Гамлете", а голый человек на голой земле существует только в "Короле Лире". Чтобы обнаружить эти связи, надо стать путешественником, чудаком вне домашнего уюта и устоев. В одну жизнь вмещается ссылка в Вологду и написание "Сердца тьмы". В одну жизнь входит огонь революции Франции и любовь в сонной английской усадьба. Шёлковые нити протянутся из невообразимо далёкого Китая в глухие деревни Германии, и некоего крестьянина буду сечь розгами из-за червей, пронесённых в бамбуковом посохе персидским монахом.
  На счастье автора и читателя следы прошлого разбросаны под ногами - руины, надгробия, стопки старых писем и книг. Автор живёт в мире свидетельств, некой кунсткамере, занося её диковины в свой реестр. Мир - немой и говорящий одновременно. Безмолвные косяки рыб, молчащие толпы казненных, страница книги, обрывки ткани, высохшие вязы, даже зарницы во время урагана - всё равноценно в этом странном собрании.
  Спасибо автору и за то, что это собрание обозримо. Не огромный Лувр, а скромный музей на вышедшем из моды морском курорте. Будь книга раза в три толще, в холодных северных водах стало бы на одну селёдку больше. Потому что стиль холоден, лаконичен, но силён. Во рту остаётся вкус картона, сжеванного от голода. Под пальцами - распухшее тело китайского императора. В носу - пыль его последнего убежища. В ушах - пронзительный тишина безвременья, той коробки между прошлым и будущим. В голове - странная ясность ума, что бывает на рассвете.

  8

  201