Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 сентября 2018 г.

  Вспомнить и отшатнуться

  Мы много думаем потому, что не умеем действовать, не хотим действовать, и не имеем для этого никаких возможностей. А поэтому мы много думаем, заменяя дело фикцией дела. А почему так, спросила Девица. Потому что мы такие есть, сказал Учитель.
  

  Правило двух рекомендаций: этой книге Дмитрий Быков отдает 76 год в своем цикле «ХХ век в русской литературе»; неделей позже читаю «Круговые объезды...» Льва Данилкина, «Зияющие высоты» упоминаются там не раз (даже не два). И страсть как люблю оксюмороны, «от жажды умираю над ручьем» и всякое такое, а что есть название, как не сочетание несочетаемого? Вершины должны быть сияющими, зиять могут только провалы. Но как красиво, черт возьми! Решаю уже таки посмотреть, чтобы составить представление, начинаю читать и залипаю на этом тексте.

  Объем значительный, без малого восемь сотен страниц. Чтение одновременно очень простое, потому что разбито на крошечные – на страничку-полторы главки, иногда притчевого содержания, чаще анекдотического, порой уморительно смешные, большей частью кафкиански абсурдные. Однако всякий, кому довелось пожить в Союзе, легко опознает предлагаемые ситуации. Невероятно высокая степень афористичности. Так вот, чтение простое и в то же время сложное, потому что примерно каждая десятая глава посвящена разъяснению базовых философских понятий и категорий: законы природы, социальные законы, мораль, совесть и пр. В максимально адаптированной к восприятию массового потребителя форме, по кругу, циклически, раз за разом с незначительными добавлениями. Не слишком часто и не очень помногу, но упорно, не сдавая позиций, а лишь завоевывая новые. С пугающим постоянством появляются главы, названные «Крысы» - эти твари выступают здесь в качестве объекта социобиологического эксперимента и одновременно иллюстрируют, закрепляют пройденное. Во втором томе место крыс займет «Очередь», пугающая социальная трансформация.

  Фиксированный список персонажей: Болтун, Мазила, Клеветник, Шизофреник, Социолог, Художник, Заведующий, Секретарь, Правдец, Хозяин, Хряк, Распашонка, Претендент, Неврастеник, Крикун, Двурушник, Учитель. Место действия - город Ибанск. Да, ну как вам сказать, я понимаю, что выглядит все более, чем двусмысленно, не исключаю, что именно такого эффекта автор и добивался, и однако, у Зиновьева было потрясающее чувство языка в сочетании с удивительным тактом. Через эту «и» в начале, большую часть времени читатель-слушатель воспринимает название города и производные от него (заведующий Ибанском – заибан, подземный Ибанск, аналог метро – подъибанск, реализм - ибанизм и тому подобное) не только и столько как нецензурщину, сколько как обращение к корням. Понятно почему? Потому что все персонажи носят здесь фамилию Ибанов (вспоминайте, какая наша главная фамилия, правильно, Иванов). Не в последнюю очередь поэтому псевдонимы героев воспринимаются естественно, не производят впечатления пафосной претензии на притчевость.

  Разгадывать прототипов здешних персонажей отдельное удовольствие для человека, знакомого с историей советского периода. Правдец, к примеру – Солженицын, Хозяин – Сталин, Хряк – Хрущов, Мазила скорее всего Неизвестный, а Распашонка явно сборный образ Евтушенко и Вознесенского; Двурушник – Сахаров. Заибан - Брежнев, Поэт – Галич, Певец - Высоцкий а вот человека, скрытого под именем Учителя, не сумела разгадать. Кажется это собирательный образ Льва Гумилева, Даниила Андреева, Порфирия Иванова, хотя могу и ошибаться. Зато Неврастеник совершенно точно Мамардашвили, в одном месте он говорит о своей работе «Топология...» (не помню чего, у Мераба Константиновича есть «Топология пути». Очень хотелось понять, кто Шизофреник и Крикун, самые симпатичные и наиболее полно отвечающие критерию лирического героя здешние обитатели, но не получилось, возможно эти образы альтер-это автора, отражение его личности, помещенное в рамки вымышленных биографий.

  Парадоксальным образом, это пессимистическое чтение оказывает духоподъемное и тонизирующее действие. Достаточно вспомнить, как все мы жили при Советском Союзе, чтобы убедиться, насколько лучше сейчас и до какой степени нынешний «кровавый режим» которого не пинает сегодня только безногий, предоставляет больше возможностей для реализации, боже, да просто дышать дает. Я была совсем девчонкой в описываемое время, но многочасовые комсомольские собрания застала. И очереди. И дефицит. И вечное двоемыслие – вот оно-то как кислотой разъедало душу, такое непереносимое отчаяние во всем было. Понимаю, что такого рода чтение не для всех, может быть и вообще ни для кого сегодня, но я ценю, что у меня теперь все есть это есть. А еще, кто-то ведь должен читать и понимать хорошие книги. Просто кто-то должен.

  
  Чушь все это. Тщеславное желание покойника переиграть прошлую жизнь. Во-первых, все то, что я мог бы написать, никто не напечатает. Во-вторых, если и напечатают, читать не будут. В-третьих, если и прочитают, то не поймут

  26

  4,4K