Ведьмак: Перекресток воронов с иллюстрациями Дениса Гордеева

Привратником оказался тот еще амбал. На нем была куртка из кроличьих шкурок. Чтобы пошить куртку для человека нормальных размеров, таких шкурок нужно было штук тридцать. Привратник отличался от обычного человека примерно еще на тридцать.

медицинская помощь, оказываемая женщинам, закону противоречит и наказывается. Выдумали это, понятно, мужчины. Ха, если бы это они беременели, то прерывание беременности объявили бы святым таинством и проводили бы его с молитвами, благовониями и хоральным пением…

— Позволишь слово на прощание?
— Конечно. — Он вскочил в седло. — Конечно, Неннеке.
— Месть, — сказала она, открывая ворота, — это радость только для умов мелких и примитивных.
— Знаю.
— Месть поставит тебя вне закона.
— Знаю.
— Езжай же и...
— Да?
— И перебей этих сукиных детей.

Дурное время для ведьмаков, о котором я сказал, быстро прошло. Люди поняли, что столкнувшись с монстром или чарами, помощи они могут ожидать исключительно от вас, и ни от кого иного. Любить вас в Каэдвене все равно нигде не любят, на шею не бросаются и цветов под ноги не сыплют, но когда беда, то зовут на помощь и готовы за нее платить.

Здорово бить кулаком, правда? Это так приятно и естественно, ну просто атавизм какой-то. Тем более что иногда иначе и не выходит, особенно, скажем так, в аффекте. Однако когда аффект уступает место разумному расчету, необходимо помнить о грозящих серьезных травмах ладони, запястья, пальцев, а то и всего сразу. Порой удар голой рукой приводит к худшим результатам для бьющего, чем для избитого.

– Ты, наверное, отдаешь себе отчет в том, – начал Хольт, ведя Геральта в амбар, – что в деле с тем дезертиром от петли тебя спасло буквально чудо. Ты убил человека мечом. Никого не волнует, была ли это самооборона или помощь другой невинной жертве. Ведьмаков не любят. За убийство человека можешь очутиться на виселице, по приговору суда или в результате бессудной расправы. Поэтому против людей лучше меча не обнажать. Против людей есть другие способы.

Невзирая на хромую ногу, Хольт извернулся в молниеносном полуобороте и на миг вошел с противником в контакт – из которого тот вылетел словно из пращи, треснулся головой о цоколь колодца и растянулся на мостовой.
– Ай! – закричал Хольт. – Человек упал! Человеку плохо! Помогите ж ему, добрые люди!
Добрые люди стояли, пялились и не особенно торопились прийти на помощь.

Вокруг весна, на вербах сережки, птички запели, ручеек тихонько журчит. Из деревни сельским хозяйством тянет. То бишь прокисшим молоком и говном.

– Проклятие, – ораторствовал один из жителей, тот, что держал девочку на веревке, – как известно, снимает лишь смерть того, кто проклятье навел. С той девкой, что мы повесили, ошибка вышла, ибо она висит, а проклятье все еще действует.