Тринадцатое дитя

«– Бог Устрашающего Конца. Поистине странное божество. Кто в здравом уме станет поклоняться богу смерти?

– Ты правда живешь среди мертвых? – с любопытством спросила Юфемия, гоняя ложечкой ягоды на тарелке.

– Я не живу среди мертвых, – ответила я. – И не живу с крестным. У меня есть свой дом, где он меня навещает. И мертвецы вовсе не ходят за ним по пятам.

В отличие от меня, мысленно добавила я, гадая, сохранилась ли линия соли у шкафа. Сегодня надо будет сходить на кухню и попросить еще соли.

Леопольд недоверчиво хмыкнул:

– Бог смерти, который не живет среди мертвых? Похоже, твой крестный пренебрегает своими обязанностями. Знаешь, я никогда не понимал смысла и половины этих божеств. Зачем нужна богиня удачи? Зачем бог гнева? Следующим будет повелитель картофеля и владычица полировки для серебра. – Он усмехнулся.

– Вы… вы не верите в богов? – ошеломленно спросила я.

– Наверное, я должен в них верить, но мне кажется, что сила, которую мы им приписываем, и милости, на которые уповаем, – это полная ерунда. Их дары и проклятия – выдумки глупых крестьян, которые помогают им влачить свое жалкое существование. Гораздо проще обвинить в неурожае незримое всемогущее божество, чем признать, что ты неумелый, ленивый работник.»

«Принц прищурился:

– И зачем тебе деньги, такой оборванке? Чтобы ходить в грязных лохмотьях, много денег не нужно.

В его голосе было столько презрения и высокомерия, что я разозлилась.

– А зачем деньги тебе? – рявкнула я, не успев хорошенько подумать. – Ты живешь во дворце, тебя кормят и одевают во все самое лучшее. У нас нет и крошечной доли того, что тебе падает с неба. Но твой отец требует от нас все больше и больше, облагает налогами, забирает последнее и ничего не дает взамен, а когда ему надо задобрить богов, он раздает гроши в виде милостыни, и мы еще должны радоваться?

У Леопольда отвисла челюсть. Он растерялся и не знал, что сказать. Ощущение было явно ему незнакомо.»