La Nausée

В конце 1917 года я попал в плен. Потом мне рассказывали, что в плену многие солдаты вновь
обрели детскую веру. Я, мсье, - потупив глаза, говорит Самоучка, - в Бога не верю. Его существование опровергнуто Наукой. Но в концентрационном лагере
я научился верить в людей.

• Они мужественно переносили свою участь?
• Да, - неопределенно соглашается он. - И это тоже. Впрочем, с нами хорошо обращались. Но я имел в виду другое. В последние месяцы войны работать нас заставляли редко. Когда шел дождь, нас загоняли в большой дощатый сарай, и мы, почти две сотни человек, стояли там впритирку друг к другу. Дверь запирали, и нас, стиснутых со всех сторон, оставляли почти в полной темноте. - Он помялся. - Не знаю, сумею ли я вам объяснить, мсье. Все эти люди находились рядом с тобой, ты их едва различал, но чувствовал, как они сдавливают тебя, слышал, как они дышат... Как-то раз - нас еще только начали запирать в этот сарай - теснота в нем была такая, что я чуть не задохнулся, и вдруг меня захлестнула неимоверная радость, я едва не упал в обморок - я почувствовал, что люблю этих людей, как братьев, я хотел их всех обнять. С тех пор каждый раз, оказавшись в этом сарае, я испытывал такую же радость.