Убить колибри

Нос был узкий, с нежной переносицей, с легкой горбинкой, отчего лицо казалось слегка высокомерным.

Он был наедине с восхитительной Девой, и каждое прикосновение к ней, каждый спасенный от разрушения ломтик иконы рождал небывалое блаженство.

День и ночь горела яркая белая лампа, под которой светилась Богородица.

И время исчезло. И Москва перестала быть.

Покупал одежду и обувь в дорогих бутиках. Жил в трехкомнатной квартире на Тверской, в сталинском доме.

Он был избалован заказами. К нему обращались богатые коллекционеры икон, предлагая вернуть былую свежесть и сочность потемнелым доскам, обугленным, закопченным, пробитым острым железом.

Он реставрировал усадебные портреты, истлевшие в запасниках провинциальных музеев.

Веря в переселение душ, он повторял волшебные мазки великих художников, жил их вдохновением.

Глаза серые, внимательные, словно мир, на который они взирали, был интересен и приятен, и лишь иногда в них загорался жадный острый блеск, будто они находили в этом мире что-то необычайное и восхитительное.

Брови пушистые, слишком мягкие и женственные для мужчины.