Бывший сын (с автографом автора)

«Но ведь всех не убьют! Невозможно всех убить!». И они говорили: «Да, мы прекрасно понимаем, что всех не убьют, но… но самое страшное понимать, что всех не убьют, а убьют только тебя, именно тебя убьют, и когда убьют именно тебя, всем, наконец, станет понятно, что все это было зря и что дальше так нельзя, но тебя от этого не вернут, и ты не увидишь, что все наконец изменилось. И, понимая это, мы продолжаем делать то, что делаем, в надежде на то, что убьют кого-нибудь другого и все поймут…»

Может так случиться, что ваша смерть выгодна почти всем. Человек, который всю жизнь старался делать людям добро, своей смертью оказывает самую большую услугу.

— Но ведь есть точные свидетельства!
— Государству виднее!

Не выходи из комнаты, считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
Таким же, каким ты был… тем более изувеченным.

— А что я должна была сделать? Я ходила на выборы, я голосовала против, что еще я могла сделать?
— Все голосуют против! У кого ни спроси, все голосуют против, а он набирает 75 процентов!
— Да, я все понимаю, но площадь это не выход!
— А что выход?

А я, знаешь, иногда смотрю ящик, и меня поражает сам факт артикуляции. Как эти люди могут с серьезным лицом произносить то, что произносят?

Я выхожу на площадь не для того, чтобы устроить революцию! Я не хочу ни с кем драться, я не хочу орать лозунги, я хочу только убедиться в том, что весь этот сюрреализм — неправда, что весь тот бред, что показывают по телевизору, что вся эта чушь, которую несут дикторы, что всего этого нет. Что это мыльный пузырь! ... Мне важно просто понять, что я не один заложник в этом дурдоме.

Людей сажают, как... даже не знаю... такое ощущение, что какой-то агроном перепутал всех людей с картошкой и теперь вот окучивает всех и сажает, окучивает и сажает.

Вы не старайтесь нас понять, вы просто принимайте нас такими, какие мы есть. Иначе просто нельзя. Не может быть иначе. Нет у нас просто другого выбора, милочка, понимаете?
– Но ведь нет и надежды…
– Это верно… надежды нет… надежды никогда нет и самые большие чудеса, милочка, случаются вопреки надежде. Случаются когда ее нет…

Мы ведь люди второго сорта из страны третьего мира. Все только говорят, что нам нужно помогать, открывать двери, что мы, как они, и ничем от них не отличаемся, но как только речь заходит о выдаче визы — с нами разговаривают через большое бронированное окно.