Жизнь

...Но вот сладостная действительность первых дней превращалась в действительность будничную, которая закрывала двери для туманных чаяний, увлекательных волнений перед неизвестным. Да, ждать уже было нечего.

А значит, и делать нечего — и сегодня, и завтра, и всегда Она все это ощутила по какой-то смутной разочарованности, по оскудению грез.

Да деньги для того и существуют, чтобы их тратить.

Вот чего ей так недоставало — моря, ее великого соседа в течение двадцати пяти лет, моря с его соленым воздухом, его гневными порывами, его рокочущим голосом, его мощным дуновением, моря, которое она каждое утро видела из своего окна в Тополях, которым дышала ночью и днем, которое она постоянно чувствовала подле себя и, сама того не сознавая, полюбила, как живого человека.

Когда-нибудь и ты это испытаешь.

Потом, внезапно взглянув нан небо, где шествовало яркое светило, он изрек:

• На это зрелище никогда не наглядишься.

Он отличался терпимостью, как истый деревенский священник, был весельчак, болтун и добрый малый.

И вот небо стало розовым, радостно-розовым, влюбленным, пленительным. Она смотрела, удивляясь теперь, словно какому-то феномену, этому лучезарному рассвету, и спрашивала себя, возможно, ли, чтобы на этой земле, где встают такие зори, не было ни радости, ни счастья.

Отсутствия ее никто не заметил так же, как и присутствия.

Можно мечтать и вдвоем.

Печальны были последующие дни, унылые дни в доме, который кажется пустым из-за отсутствия близкого существа, исчезнувшего навеки, дни, когда при виде каждого предмета из обихода умершего ощущаешь укол боли. Поминутно на сердце падает воспоминание и ранит его.