Война "шляп". Очерк Русско-шведской войны 1741–1743 гг.

Откровенно говоря, главный вопрос, который возник у меня еще при покупке книги и ответ на который я так и не знаю даже после ее прочтения, заключается в том, какими доводами руководствовался издатель, когда принимал решение об издании книги в России. Даже среди продвинутого и интересующегося историей читателя найдутся очень и очень немногие, кто вообще хоть что-то слышал о Русско-шведской войне 1741-1743 года (в Швеции ее иногда называют «Русской войной шляп», поскольку ее инициатором было политическое объединение по типу партии в шведском парламенте (Риксдаге), которое называлось «партия шляп»). Главной, а для многих подозреваю, что и единственной, русско-шведской войной в России, естественно, является Северная война 1700-1721 года, связанная с Петром I, в то время как если брать только Московское государство, переросшее в империю, русско-шведских войн было десять. При этом война 1741-1743 года из этих десяти войн далеко не основная и вполне себе заштатная. Боевые действия велись почти исключительно на территории нынешней Финляндии (она входила в то время в состав Швеции). Книга написана финским историком и он при описании войны уделяет почти все внимание только шведской стороне. Русская армия там упоминается только как противник шведской армии без какой-то конкретизации и описания ее состояния. Автор, конечно, указывает, кто был ее главнокомандующим (генерал-фельдмаршал П. Ласси), но вообще более-менее с какими-то деталями он пишет только о двух русских (кроме них пофамильно он перечисляет нескольких русских военачальников). Это казацкий донской атаман бригадир И. Краснощеков, который был самым высокопоставленным (по своему чину) военным, погибшим в этой войне, и главный врач русской армии И.Я. Лерхе (вероятно, потому что он оставил воспоминания). Так что, как мне кажется, у книги найдутся в прямом смысле единицы читателей.
Теперь о самой книге. Написана она ненаучным языком. Во всяком случае, язык сильно отличается от того, который используют российские историки. Вероятно, автор стремился облегчить ее чтение и сделать стиль написания похожим на художественный, беллетризовать книгу. Автор часто использует множество эпитетов, увлекается выразительностью, художественностью и яркостью описаний. Иногда это вполне хорошо вписывается, а иногда автора сильно уносит и избранные средства выражения кажутся неуместными и утомительными. Впрочем, возможно, причина кроется в не слишком удачном переводе.
Собственно войне, то есть описанию боевых действий, в книге уделено очень мало места. Тут надо сказать, что вообще за всю эту войну произошло только одно относительно крупное сражение. Все остальное составляли переходы войск и мелкие стычки с участием нескольких десятков, максимум пары сотен солдат. Автор преимущественно описывает бытовую сторону войны. Это болезни, смертность, снабжение продовольствием, фуражом, другими необходимыми припасами, условия проживания военных, их повседневная жизнь, положение мирного населения, насилия и грабежи и т.п. Касается это шведской армии. О русской армии автор почти ничего не пишет. Такой подход сейчас очень часто встречается в работах европейских историков. Это направление в науке называют микроисторией, объектом рассмотрения которой является обычный человек, живший в определенное время, в его повседневной жизни, с его представлениями и ментальностью.
В работах российских историков такой подход встречается намного реже. Там все больше стремятся к описанию значительных исторических событий и процессов, оперируют судьбами народов и государств, а не простых людей. Если рассказывают о человеке, то, как минимум, о каком-то государственном деятеле или высокопоставленном чиновнике. Этому есть и некоторые объективные причины. В России сохранилось крайне мало исторических источников, на основании которых можно проводить исследования по микроистории, относящихся к 18 веку и более раннему времени. Подавляющее большинство ее населения было неграмотным, включая и часть дворянства, а среди тех, кто был грамотен, образованных людей были единицы, поэтому в России 18 века написание личных дневников или мемуаров, частных писем было редкостью, при этом сохранившиеся документы относятся главным образом к богатому и титулованному дворянству, а не к среднему его слою. В Швеции положение иное. Уровень грамотности там был намного выше и, судя по перечню источников, на которые ссылается автор, достаточно большое количество участников войны оставили дневники или мемуары о ней, причем это не только офицеры-дворяне среднего уровня, но даже недворяне, унтер-офицеры и солдаты.
В Швеции сохранилось и много официальных источников, содержащих сведения по микроистории. Например, документы воинских подразделений (полков Шведской армии). Автор много цитирует сохранившиеся документы шведских военных судов (в основном относящихся не ко времени войны), из которых хорошо видно, какие преступления совершали шведские военнослужащие, какова была их повседневная жизнь в Финляндии и какому наказанию они обычно подвергались.
Теему Кескисарья считает, что Швеция инициировала и вела войну 1741-1743 года совершенно бездарно и бестолково, что и привело ее к абсолютному поражению без проигрыша на поле боя (в итоге Шведская армия была блокирована Русской армией в Гельсингфорсе и капитулировала). Вину он возлагает на ее главнокомандующего Карла Эмиля Левенгаупта (если что, это не тот Левенгаупт, который знаком российским любителям истории по Северной войне), который совершал непонятные маневры, не имел плана, оставлял хорошие позиции, не дал ни одного сражения (единственное сражение произошло в начале войны до его прибытия в армию) и постоянно отступал. Перед капитуляцией Левенгаупта и его заместителя отозвали из армии в Стокгольм, где предали суду, который квалифицировал их действия как преступления и приговорил к смертной казни. Оба они были казнены.
Теему Кескисарья почти не затрагивает в книге политические процессы, которые происходили в Швеции и привели к началу войны с ее стороны, не описывает политическую борьбу между группировками в парламенте (Риксдаге), хотя Карл Эмиль Левенгаупт был одним из лидеров «партии шляп» и ландмаршалом (председателем парламента). Правда, он оговаривает эту свою позицию и пишет, что сделал это, чтобы не увеличивать объем книги и сделать ее удобочитаемой. Мне показалось, что чисто политическая история не вызывает у него интереса, к тому же он тяготеет к истории Финляндии. Автор просто в нескольких предложениях в виде сформулированного вывода говорит о причинах войны, которые сводились к реваншистским настроениям правящих кругов Швеции и их желанию вернуть территории, утраченные по Ништадскому мирному договору, воспользовавшись некоторой политической нестабильностью в России, вызванной периодом, когда на ее престоле находился младенец. Мне показалось, что обход темы причин войны является недостатком книги и этому следовало бы уделить большее внимание, хотя и не перегружая при этом книгу.
Любопытны выводы, которые излагает Теему Кескисарья в конце книги. Он считает, что именно в Русско-шведской войне 1741-1743 года «взошла независимость Финляндии», а время российского владычества Финляндией (которое наступило в 1809 году и продолжалось до 1917 года), по его мнению, не стало периодом российского господства. Иными словами, период российского владычества он оценивает положительно, как принесший много благ финнам, по сравнению со шведским владычеством, поскольку Финляндия имела ограниченную независимость, хотя оговаривается, что это положение имело место до того, как Российская империя разрушила все притеснениями, русификацией и безрассудствами в «период угнетения» (с 1899 года).
Такие выводы в корне отличаются от выводов большинства историков стран Балтии, которые считают век шведского владычества «золотым веком». Тут, конечно, надо оговориться, что территория, где сейчас находятся страны Балтии, не имела никакой автономии в составе Российской империи, что многое объясняет.
Наконец, завершает свою книгу Теему Кескисарья совсем уж антипатриотическим пассажем: «Как говорится в одной глупой шутке, «Шведские герои войны» - самая короткая книга в мире с самой длинной библиографией. Книга «Шведские и финские герои Войны «шляп» занимала бы от силы страницу. Кому понадобится больше? Отсутствие героизма - не слабость. Движущая сила героизма переоценена. В долгосрочной перспективе благополучие народов зависит от чего-то другого. В прошлом нечасто совершались героические усилия, которые формировали будущее для следующих поколений. Военная история была и есть сумма совпадений. Безответственными поручителями независимости Финляндии были, например, генерал-балагур Карл Эмиль Левенгаупт и мальчишка-террорист Гаврило Принцип». Это утверждение в какой-то части звучит вполне современно и актуально.
И в заключении остановлюсь еще на одном моменте. Автор в книге упоминает три интересных обстоятельства, о которых я до ее прочтения знал очень мало и отрывочно. Прежде всего, в ходе войны Россия захватила достаточно большую часть Финляндии, при этом могла бы уже тогда выдвинуть условие присоединения к ней всей Финляндии, поскольку у Швеции не было сил продолжать войну дальше, но по условиям заключенного Абоского мирного договора 1743 года большая часть захваченных Россией территорий была возвращена Швеции, а России перешло только 226 квадратных миль (часть двух ленов с крепостью Нейшлот (Савонлинна) и городами Вильманстранд (Лаппенранта) и Фридрихсгам (Хамина)). Это составляет примерно третью часть захваченных Россией территорий.
Похоже, и это уже мое мнение, в 18 веке Российская империя, кроме времени Петра I, не имела каких-то планов и намерений проводить экспансию на севере. После Петра I все войны России 18 века происходили главным образом на южном направлении и в меньшей степени на западном. С полученным от Петра I наследством в виде захваченных северных территорий его преемники фактически не знали что делать и расширять его не стремились, поскольку пользы в этом никакой не видели. Отсюда и войны со Швецией 1741-1743 и 1788-1790 годов возникали не по инициативе России, рассматривались ею как второстепенные и велись Российской империей ограниченными ресурсами с целью только защитить существующую границу.
Второе обстоятельство, о котором неоднократно упоминает автор, заключается в том, что Русская армия в ходе войны при захвате территорий по словам автора принудительно уводила финнов (жителей Финляндии) вглубь Российской империи и продавало в рабство. Автор не раскрывает что он понимает под этим, но приводит конкретные случаи. Несколько угнанных насильно таким образом жителей Финляндии около десятилетия работали у помещика под Новгородом, пока не сбежали и не вернулись обратно. Другой случай состоит в том, что несколько десятков финнов было угнано на Дон в казацкие области, где они также использовались в подневольных работах. О дальнейшей их судьбе автор ничего не пишет. Я о таком явлении до этого момента встречал некоторые упоминания мельком нероссийских историков в работах, посвященных Северной войне, но без конкретики, так что оно существовало и прежде. Понятно, что российские историки эту тему старательно обходят, чтобы не распространять заведомо ложные измышления о Русской армии. Однако это явление, безусловно, существовало. Это не какое-то принудительное переселение жителей определенной местности или населенного пункта по решению императорской власти в другое место, как практиковал Петр I на территории нынешних стран Балтии (например, в отношении жителей Дерпта, когда большую часть жителей (не эстонского и не немецкого происхождения), принудительно переселили в Вологду, Великий Устюг, Москву, Воронеж и Казань. И это не содержание военнопленных.
Вероятно, жители Финляндии угонялись и становились крепостными в поместьях офицеров-дворян, их угнавших, либо продавались другим помещикам теми же офицерами. Крепостное состояние автор квалифицирует как рабство, что по современным представлениям вполне справедливо. Конечно, интересный вопрос состоит в том, санкционировались ли такие действия армейских чинов императорской властью, поскольку пока я не встречал упоминаний о каких-то указах императора или императрицы на этот счет. Возможно, имела место вполне сложившаяся бесчеловечная и захватническая практика, о которой командование армии и высшая власть знали, но считали ее вполне допустимой и не противодействовали. Примерно как отдача захваченного города на несколько дней на разграбление собственными военными, что практиковалось Петром I.
Надо отметить, что в мирных договорах, которыми оканчивались войны, такое угнанное население Финляндии не упоминалось совсем и никто не брал на себя какие-то обязательства о его возвращении обратно, в отличии от возвращения военнопленных.
И третье обстоятельство. В книге автор поименно упоминает множество военнослужащих шведской армии, причем не только офицеров, но и унтер-офицеров и солдат и описывает разного рода случаи, происходившие с ними, а также кратко их биографию, когда о ней сохранились сведения. Что в этом произвело на меня впечатление? Прежде всего, что об очень большом количестве обычных людей, живших в 18 веке и служивших в Шведской армии сохранилось так много сведений, на основании которых читатель может составить себе представление о том, что из себя представляли эти люди и как они жили. Контраст с Русской армией в этом отношении очень сильный. О конкретных офицерах среднего и младшего уровня Русской армии первой половины 18 века, их биографии, бытовой жизни, сведений почти нет. О солдатах и унтер-офицерах и говорить нечего. Ну или может эти сведения есть, но российских историков как-то не интересуют.
Интересно, что, судя по приводимым в книге сведениям, многие младшие и среднего уровня офицеры (не генералы) шведской армии в войне 1741-1743 года были весьма преклонного возраста. Майорам, подполковникам и полковникам, а иногда и капитанам, было нередко за пятьдесят лет, а то и за шестьдесят лет. Более того, некоторые из них были в русском плену во время Северной войны и вернулись из него. С одной стороны, это, вероятно, свидетельствует о больших людских потерях Швеции в ходе Северной войны, которые не удалось восполнить за двадцать лет после нее. С другой стороны, это говорит о достаточно высоком уровне жизни в Швеции уже в 18 веке, когда люди, которые вели явно нездоровый образ жизни, участвуя в военных походах большую часть времени, доживали до шестидесяти лет (если их жизнь не оканчивалась по причинам военного характера), при этом по состоянию здоровья могли нести военную службу опять же в походах, а не в каких-то дальних крепостных гарнизонах, командуя инвалидами. Возраст под 60 лет и сейчас считается не то, чтобы подходящим для военной службы, а в 18 веке положение со здоровьем людей было очевидно хуже. Относительно Русской армии ничего сказать нельзя за отсутствием данных, хотя упомянутый мною казацкий донской атаман бригадир И. Краснощеков, личность весьма неприятная и достаточно мерзкая, а по сути по нынешним нашим представлениям - это бандит и главарь банды грабителей и убийц, погиб в возрасте около семидесяти лет.