Чума

Тарру как-то ухитряется видеть людей и предметы в перевернутый бинокль.

... не может человек по-настоящему разделить чужое горе, которое не видит собственными глазами.

По-видимому, он, что называется, живет идеей, впрочем не такой уж глупой, что человек, больной какой-нибудь опасной болезнью или находящийся в состоянии глубокого страха, в силу этого защищен от других недугов или от страхов.

Большинство страдало, в сущности, от нарушения своих привычек или от ущемления своих деловых интересов. Это раздражало или злило, а раздражение и злость не те чувства, которые можно противопоставить чуме.

Если случайно кто-нибудь из нас пытался довериться другому или хотя бы просто рассказать о своих чувствах, следовавший ответ, любой ответ, обычно воспринимался как оскорбление.

Таким образом, они испытывали исконную муку всех заключенных и всех изгнанников, а мука эта вот что такое – жить памятью, когда память уже ни на что не нужна.

Если позволительно изобразить тюремное заключение через другое тюремное заключение, то позволительно также изобразить любой действительно существующий в реальности предмет через нечто вообще

Надёжным способом защиты от власти эмоций было укрыться за этой броней очерствелости и потуже стянуть этот давящий где-то внутри узел.

если конечно, не произойдет чего-нибудь непредвиденного.
— Верно, – подтвердил Коттар, – если только не произойдет. А непредвиденное всегда происходит.

«Мне следовало бы тогда найти нужные слова, чтобы ее удержать, а я не нашел»