
Азбука-классика (pocket-book)
petitechatte
- 2 451 книга

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Читая первые строки книги, сразу понимаешь, что детство кончилось. Практически каждая строчка в книге выделена под цитату. И теперь мне постоянно приходится выбирать между цитированием Шопенгауэра и приятным общением с друзьями

Ненавижу рецензии, авторы которых захлебываются собственными ощущениями и переживаниями, какими либо жизненными историями связанными с произведением, пытаются рассказать нам чем они питались во время прочтения, где находились, какая была погода на улице, что способствовало в выборе данной книги и тд. Это еще полбеды. Самое ужасное, когда они начинают перемешивать эти вожделения своего эгоизма с их субъективной критикой. Рецензия ввиду этого превращается в какое-то короткое эссе их эгоцентризма, которое своею громадностью просто разбавляет и уничтожает критику и оценку. ДАЙТЕ ЧЕЛОВЕКУ ПРОЖИТЬ КНИГУ САМОСТОЯТЕЛЬНО. Вы, волей-неволей заражаете в нем его индивидуальное восприятие книги, забивая его голову своими мечтаниями, ощущениями и в лучшем случае - критикой(последнюю тут крайне редко можно найти в чистом виде). Я постараюсь сэкономить читающим это время и подам критику отдельно от своих рыданий и воплей радости по поводу этого произведения.
Автор в данной книге попытается рассказать нам о следующем:

Вижу столько детей и понимаю, что люди их делающие особо не думают, зачем этих детей они делают. Словно конвейер, сказали - надо! Хотя, наверное никто и не говорил, в сознании уже была установка на то, что в определённом возрасте нужно заводить детей, для них это само собой нормальное явление - некая прошивка, одно из ряда установок воплощенное действие, найти мужчину/женщину - сделать детей и так по вечному кругу... Не знаю зачем? Если я не знаю зачем, то эти люди уж точно не понимают своих мотивов - скорее это даёт приятный им по ощущениям выброс гармонов, это эфемерное чувство счастья, которое по их мнению должно быть только таким. В этом акте нет ни грамма, ни доли рациональности, просто акт слепой воли, который должен быть совершен. Причём будущие родители не спрашивают своё ещё не рождённое чадо - будет ли ему приятно обитать в этом мире, страдать, испытывать боль, лишения, они подчинены этой мировой воле. Причём ни воля, ни люди совершающие акт рождения самих себя обновлённых не знают, зачем они это делают. Зачем они магическим образом сначала соединяются, а после рождают подобных себе - вопрос мотивации навсегда остаётся открытым. Притом вариаций подобного могут быть тысячи и наивно полагает отдельный человек, что объект его любви кажется особенным-это не так, всё их чувство в своей комичной абсурдности не отличается от чувства вообще, они лишь значения в общей комбинации, значения могут быть любыми

Ибо всякая влюбленность, какой бы эфирный вид она себе ни придавала, имеет свои корни исключительно в половом инстинкте; да, в сущности, она и не что иное, как точно определенный, специализированный, в строжайшем смысле слова индивидуализированный половой инстинкт.

Очарование дали показывает нам райские красоты, но они исчезают, подобно оптической иллюзии, когда мы поддаемся их соблазну. Счастье таким образом лежит в будущем или же в прошлом, а настоящее подобно маленькому темному облаку, которое ветер гонит над озаренной солнйем равниной : перед ним и за ним светло, только оно само постоянно отбрасывает от себя тень.

Так как страсть зиждется на иллюзии, которая то, что имеет цену для рода, представляет как нечто ценное для индивидума, то по удовлетворении цели рода эти чары должны исчезнуть. Дух рода, овладевший было индивидуумом, теперь снова отпускает его на волю. И отпущенный им, индивидуум снова впадает в свою первоначальную ограниченность и скудость; и с изумлением видит он, что после столь высоких, героических и беспредельных исканий он не получил другого наслаждения, кроме того, которое связано с обычным удовлетворением полового инстинкта; против ожидания он не чувствует себя счастливее, чем прежде. Он замечает, что его обманула воля рода. Вот почему, осчастливленный, Тезей обыкновенно покидает свою Ариадну. Если бы страсть Петрарки обрела себе удовлетворение, то с этого момента смолкли бы его песни, как замолкает птица, когда она положит свои яйца.














Другие издания


