Рассказы

Наш век, по его (Лаевского) мнению, плох и хуже сороковых и шестидесятых годов только потому, что мы не умеем до самозабвения отдаваться любовному экстазу и страсти. У этих сладострастников, должно быть, в мозгу есть особый нарост вроде саркомы, который сдавил мозг и управляет всею психикой.

"Боже мой, - вздохнул Лаевский, - до какой степени мы искалечены цивилизацией!"

Жил он скупо: недоедал, недопивал, одевался бог знает как, словно нищий, и все копил и клал в банк.

Вот и выспался зачем-то. Что же я теперь ночью буду делать?

Он смотрел ей в неподвижные, испуганные глаза, целовал ее, говорил тихо и ласково, и она понемногу успокоилась, и веселость вернулась к ней; стали оба смеяться.

Пройдет какой-нибудь месяц, и Анна Сергеевна, казалось ему, покроется в памяти туманом и только изредка будет сниться с трогательной улыбкой, как снились другие. Но прошло больше месяца, наступила глубокая зима, а в памяти все было ясно, точно расстался он с Анной Сергеевной только вчера.

И тут отчетливо бросались в глаза две особенности нарядной ялтинской толпы: пожилые дамы были одеты, как молодые, и было много генералов.

Я бы дорого дал, чтобы посмотреть, как этот сухарь спит со своей женой.

"Я служу вредному делу и получаю жалование от людей, которых обманываю; я нечестен. Но ведь сам по себе я ничто, я только частица необходимого социального зла: все уездные чиновники вредны и даром получают жалование... Значит, в своей нечестности виноват не я, а время... Родись я двумястами лет позже, я был бы другим"

Тетке приснился собачий сон, будто за ней гонится дворник с метлой, и она проснулась от страха.