2:36 по Аляске

Нам больше не надо выживать - мы заслужили право жить.

Цветы - ростки человеческих душ, не нашедших себя в этом мире при жизни. Разглаживая пальцами свернутые лепестки, ты будто притрагиваешься к чужим судьбам. Темные и жесткие, желтые и лучезарные, красные и манящие. Смысл всех цветов в утешении. Быть может, именно поэтому мне так нравилось засиживаться допоздна в саду: по колено в грязи, выгребая ямки для новой рассады и заботясь о стеблях, в чьей красоте и крылась их слабость - непригодные для здешнего климата, но пробивающиеся вопреки всему.

Цветы – ростки человеческих душ, не нашедших себя в этом мире

– Планируешь предаться древним традициям? Око за око?
– Вовсе нет. Око за око – и тогда весь мир ослепнет, слыхал?

– За полчаса до отбоя иди к куполу, что в отсеке B, где тюрьма. Там много стеллажей с книгами, а Шон очень любит Джека Лондона. Ты занимался какими-нибудь единоборствами?
– Я пацифист. Мое оружие – это сноуборд.
– Ну, тогда снимешь одну из полок и вырубишь его доской.

— Вот он! – восторженно воскликнула Флейта, вынимая свой инструмент, переливающийся всеми оттенками золота. – Ого, здесь «калашников»…

— Откуда ты знаешь, как выглядит «калашников»? – сощурился Себастьян, примеряясь к оружию и стараясь не сильно кривиться от боли в спине.

— Я встречалась с парнем, который подстрелил тебя, помнишь?

— Черт. Вот зачем было такое говорить? Могла бы просто сказать, что ответ мне не понравится.

— Куда ты меня притащил?

— Чинить свет, конечно! В кабинете Сары выбило пробки. Тут полно тараканов, не наступи на них. Они мерзко хрустят. Вот так, – Себастьян шагнул вперед, и под его ботинками взаправду раздалось нечто подобное. – Прикольно, да?

Большие пожары зарождаются из маленьких искр. А мы что ни на есть —будущий пожар. Мы сожжем здесь всё дотла.

Поцелуй – это его откровение ей и признание самому себе в том, что он все еще жив. Она делает его живым – уж не поэтому ли он обязан оживить ее в ответ?