Пусть всё горит

Боль не подкрадывается, как можно ожидать. Она разгоняется с глубокого транквилизаторного сна, считай, комы для чайников, до той степени, что хочется орать. Я опускаю глаза. Я в маленькой спальне его дома, под одеялом его матери, и моя лодыжка распухла вдвое больше своего обычного размера. Пальцы на ногах почернели от крови. Я лежу на спине, и левая стопа смотрит вверх как обычная стопа обычного человека, а вот правая... Правая стопа смотрит в сторону, непонятно как прикреплённая к ноге масса переломанных костей, склеенных заноз, скомканная в огромный шар лодыжки. Кошмар, а не сустав.

Мысленно пытаюсь вернуться домой. К выходным, когда родители готовили для нас целый пир. Мы с братом и сестрой садились за стол. К нам могли заскочить соседи, коллеги мамы, может, тёти и дяди, приходившие без приглашения. Застолье было невообразимым. Настоящая мозаика оттенков, соусов и пряностей. На столе стоял каждый возможный вкус. Я пытаюсь вспомнить запахи, вкус пряностей и бульон с лапшой. Фрукты. Однако от моих вкусовых рецепторов не осталось и следа, словно язык превратился в дубовую кору, которую полируют каждый вечер.

"Мы идем быстрее. Ким Ли дала нам по половине таблетки для лошадей прямоугольной формы, и это помогает. Мы знаем, как далеко идти за болторезом, и это успокаивает, и мы знаем, как много поставлено на карту, сколько жизней, сколько потерянных лет, сколько возможностей. Мы уже сделали это однажды и можем сделать это снова. Мы знаем, что у нас есть реальное будущее, до которого почти рукой подать, и это тоже помогает. Это подпитывает нас.

В воздухе витает сырость. Мне кажется, я слышу, как Хуонг зовет меня, но это обман жестоких равнинных ветров. Синти обхватывает меня за талию своей костлявой рукой. Мы вошли в ритм, не разговаривая, только она и я, три здоровые ноги на нас двоих; два ботинка и одна сандалия." (Танн)

"– Стой, – говорю я, – малышка замерзла.

Синти смотрит на меня, потом на Хуонг, и я вижу тревогу в ее покрасневших глазах. Она подходит ко мне, распахивает свою флисовую рубашку, прижимается ко мне, и мы укрываем Хуонг от равнинных ветров, как две стороны устричной раковины, защищающие жемчужину. Она дует на лицо Хуонг, а я дую малышке на шею и глажу по спине, затем Синти очень быстро сводит руки вместе и трет ноги Хуонг под одеялом. Две женщины, незнакомки, подруги, соединившие свое тепло, чтобы создать здесь нечто вроде семьи." (Танн)