Осень женщины

Он наконец сознался себе, что любит эту женщину, преданную ему телом и душой, любит так, как никогда не будет любить другую. Другие привязанности, может быть, обновят его сердце, и сердце это даст новую жатву любви; но жатва, собранная Жюли, будет единственной; за Жюли всегда останется то, что это она открыла в нём неиссякаемый источник скрытой страсти и исчерпала его до дна. Теперь осветилось, всё стало ясно для него. Глаза его, устремлённые на лицо его уснувшей подруги, наконец видели её такое, какой она была в действительности. "Да.. она старится... Но я люблю её не меньше, я люблю её больше, люблю нежнее и глубже прежнего". Какое дело ему до морщин на лбу, также мало тронула бы его седина в густых волосах. Он любил эти знаки, как признаки родственного ему страдания. Пусть завтра исчезнет эта пустая красота - он уже любил в ней не черты её лица, не цвет кожи, не оттенок волос, но преданную ему душу Жюли. Он любил в ней себя, свой образ, свою собственную нежность, все то неизгладимое прошлое, которое он внёс в жизнь этого существа! Он это понял и почувствовал, что прикован к Жюли силой большей, чем сила их личной воли.

Вы питаете нежные чувства к этому молодому человеку, и всё-таки у вас нет нечистых побуждений - я в этом уверен, но я не уверен в чистоте его побуждений. Значит, или вам придется выдержать борьбу, которая будет всё тяжелее и тяжелее и в которой честная женщина с каждым днём теряет частицу своей чистоты, или же Вы не устоите... Да, дитя моё, вы не устоите, - повторил он, делая ударение на этом слове, как бы в ответ на дрожь, охватившую госпожу Сюржер... - Сегодня вы говорите мне, что это невозможно... вы верите этому, вы правы. Да, сегодня это действительно невозможно, но уже менее, чем было вчера, и ещё менее будет, завтра пока не наступит время, когда достаточно будет пустяка, незаметного толчка, чтобы столкнуть вас.