Determined: Life Without Free Will

МЕСТЬ СЛАДКА, ПОДАВАЙ ЕЕ ХОТЬ ГОРЯЧЕЙ, ХОТЬ ХОЛОДНОЙ

Немецкий психолог Таня Сингер осуществила в высшей степени изящный эксперимент. В качестве испытуемых в нем выступали шестилетние дети… и шимпанзе. Один из экспериментаторов заходил в комнату и делал для ребенка (или шимпанзе) либо что-то хорошее – давал вкусную еду, либо что-то плохое – дразнил, сначала предлагая лакомство, а потом выхватывая его из рук. После этого экспериментатор выходил из комнаты и перемещался в смежную, которую испытуемый мог видеть через смотровое окно. И тут некто подкрадывался к экспериментатору и – ого! – как будто бы начинал бить его по голове палкой; бедолага просто кричал от боли. Секунд черед десять обидчик тащил экспериментатора в соседнюю комнату, где снова принимался его колошматить. Ребенок (или шимпанзе) мог перейти в собственную смежную комнату с другим окном, чтобы и дальше наблюдать за избиением. Как же поступали испытуемые? Если исследователь был к ним добр, только 18% участников перемещались в другую комнату, чтобы досмотреть представление; если же исследователь их обижал, такой возможностью воспользовалось целых 50% испытуемых. И дети, и шимпанзе с особым интересом наблюдали, как наказывают человека, который их обижал {383} .

Важно, что за переход в смежную комнату нужно было платить. Дети получали жетоны за выполнение какого-то второстепенного задания; их они могли потом обменять на желанные наклейки; чтобы посмотреть на продолжение наказания, им приходилось расставаться с жетонами. Для шимпанзе дверь в смежную комнату сделали очень тяжелой, и, чтобы посмотреть на наказание, им приходилось потрудиться. Но если наказывали злодея, дети отстегивали жетоны, а шимпанзе сдвигали горы и тяжелые двери, чтобы на это полюбоваться. Другими словами, и дети, и шимпанзе были готовы нести расходы – платить деньгами или усилиями, – чтобы продлить удовольствие, наблюдая, как антисоциальная личность получает по заслугам.

Когда дети наблюдали за наказанием, лица их принимали выражение, которое издавна ассоциируется со злорадством: радостью при виде чужого несчастья – при каждом ударе они непроизвольно морщились, но при этом улыбались. Если наказанию подвергали антисоциального типа, который их дразнил, это выражение появлялось на лицах в четыре раза чаще, чем если наказывали доброго, просоциального человека. Если били доброго самаритянина, шимпанзе издавали возбужденные вокализации; если наказывали злодея, шимпанзе не издавали ни звука.

Мы не более и не менее чем сумма всего того, что не поддается нашему контролю, – биологии, окружающей среды и их взаимодействия.
Самое важное, что нужно запомнить: ни один из этих источников поведения не определяет его в отрыве от остальных. Они слиты воедино – эволюция создает гены, которые несут на себе эпигенетические маркеры раннего окружения; гены кодируют белки, которые при содействии выделяющихся в тех или иных условиях гормонов работают в мозге, формируя вас. Непрерывный континуум, не оставляющий между научными дисциплинами трещин, куда можно было бы втиснуть какую-никакую свободу воли.

Не может такого быть, чтобы наши природные свойства и способности были сделаны изо всяких наукообразных вещей, а характер, сила воли и несгибаемость поставлялись в комплекте с нематериальной душой. Черепахи тут повсюду, и, когда вы оказываетесь на распутье, где приходится выбирать между простым выходом и трудным, но правильным, ваша лобная кора и все остальные части мозга работают так, как их запрограммировали события, случившиеся секунду, минуту назад и так далее. Именно по этой причине мы, как бы ни старались, не можем повелеть себе иметь больше силы воли.
Более того, этот непрерывный континуум биологии и среды, формирующий нас, не оставляет места и для новых лазеек для свободы воли.