Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания

Современная наука, в конце концов, тоже осознала, что Материя и Энергия взаимообратимы: E=m*c^2 — это огромное достижение науки, но она пока ещё не осознала, что Энергия — это сознание. Материя — это сознание, и что сознанием можно воздействовать и на Энергию, и на Материю. Для преобразования Материи в Энергию современная наука располагает лишь физическими процессами, выделяющими тепло, тогда как знание фундаментального Агни, который является самой сутью Энергии или Сознания-Силы, дает возможность непосредственно воздействовать на Материю и достигать той же трансмутации (Материя — > Энергия), но без «сгорания» [Материи] на погребальном костре.

Прикосновение небес земле не смерть, но полноту дарует.

Heaven's touch fulfils but cancels not our earth.

Когда человечество поймёт этот простой факт, когда оно оставит свою старую привычку заточать Дух на небеса, верить в существование законов, свою мизерность и смерть, тогда мы будем на верном пути, созреем для божественной жизни. Главное, для чего Шри Ауробиндо пришёл в мир, — это доказать, что нет никакой необходимости улетать в небеса для того, чтобы обрести Дух, ибо мы свободны, мы сильнее, чем все законы, потому что в нас — Бог. Мы должны верить в это, вот и всё. Потому что вера ускоряет приход мировой феерии. Совершенное равновесие — вот что спасло меня во всём. Прежде всего я верил, что нет ничего невозможного, и в то же время я мог всё подвергать сомнению.

Разум может лишь заковать, закрепостить человека и совсем не в силах обожить его или даже просто дать ему радость, потому что он представляет собой орудие разделения, и все его иерархии неизбежно основываются на грубом господстве, какой бы характер оно ни носило — религиозный, моральный, политический, экономический или эмоциональный, поскольку в силу самого своего строения Разум не способен охватить всю полноту человеческих истин. И даже когда он оказывается способным сделать это, он не может воплотить это в жизнь. Если бы в конечном счёте коллективная эволюция действительно не могла бы предложить нам ничего лучшего, чем приятную смесь человеческого и социального «величия», — какой-то винегрет из Св. Винцента де Поля и Ганди — с лёгкой приправой из марксизма-ленинизма и оплачиваемых отпусков, то такой конец представляется, не правда ли, ещё более бесцветным, ничтожным и пошлым, чем все эти миллионы «золотых птиц» или струнные квартеты, т. е. всё наивысшее, что было создано в ходе индивидуальной ментальной эволюции. Если бы многие тысячелетия страданий и борьбы завершались бы таким вот маскарадом на земле, то по сравнению с ним Пралайя или любое другое космическое разрушение, которые пророчили древние традиции, было бы, наверное, не таким уж плохим концом.