Gone with the Wind: in 2 vols. Volume 1

Она деловито писала, сморщив от усилия лоб, слегка высунув язык, как вдруг дверь распахнулась и в лавку ворвалась струя холодного воздуха. Кто-то высокий, шагая легко, как индеец, вошёл в сумрачное помещение, и, подняв глаза, она увидела Ретта Батлера.

Он был великолепно одет – в новом костюме и пальто с пелериной, лихо свисавшей с широких плеч. Глаза их встретились; он сорвал с головы шляпу и склонился в низком поклоне, прижав руку к безукоризненно белой гофрированной сорочке. Белые зубы ослепительно сверкнули на смуглом лице, глаза дерзким взглядом прошлись по ней, охватив её всю – с головы до ног.

– Дорогая моя миссис Кеннеди! – произнёс он, шагнув к ней. – Моя дражайшая миссис Кеннеди! – И громко, весело расхохотался.
Сначала она так испугалась, словно в лавке появилось привидение, затем, поспешно вытащив из-под себя ногу, выпрямилась и холодно посмотрела на Ретта.
– Что вам здесь надо?
– Я нанёс визит мисс Питтипэт и узнал, что вы вышли замуж. А затем поспешил сюда, чтобы вас поздравить.
Она вспомнила, как он унизил её, и вспыхнула от стыда.
– Не понимаю, откуда у вас столько наглости, как вы можете смотреть мне в лицо! – воскликнула она.
– Все наоборот! Откуда у вас столько наглости, как вы можете смотреть мне в лицо?
– Ох, вы самый…
– Может, все-таки помиримся? – улыбнулся он, глядя на неё сверху вниз, и улыбка у него была такая сияющая, такая широкая, чуть нагловатая, но нисколько не осуждающая её или себя.
И Скарлетт невольно тоже улыбнулась, только криво, смущённо.
– Какая жалость, что вас не повесили!
– Есть люди, которые, боюсь, разделяют вашу точку зрения. Да ну же, Скарлетт, перестаньте. У вас такой вид, точно вы проглотили шомпол, а вам это не идёт. Вы же, конечно, за это время давно оправились от… м-м… моей маленькой шутки.
– Шутки? Ха! Да я в жизни её не забуду!
– О нет, забудете. Просто вы изображаете возмущение, потому что вам кажется так правильнее и респектабельнее. Могу я сесть?
– Нет.
Он опустился рядом с ней на стул и осклабился.
– Я слышал, вы даже две недели подождать меня не могли, – заметил он и театрально вздохнул. – До чего же непостоянны женщины. – Она молчала, и он продолжал: – Ну, скажите, Скарлетт, между нами, друзьями – между очень давними и очень близкими друзьями – разве не было бы разумнее подождать, пока я выйду из тюрьмы? Или супружеский союз с этим стариком Фрэнком Кеннеди привлекал вас куда больше, чем внебрачные отношения со мной?
Как всегда, его издёвки вызвали в ней гнев, а нахальство – желание расхохотаться.
– Не говорите глупостей.
– А вы бы не возражали удовлетворить моё любопытство по одному вопросу, который последнее время занимает меня? Неужели у вас, как у женщины, не возникло отвращения и ваши деликатные чувства не взбунтовались, когда вы дважды выходили замуж без любви и даже без влечения? Или, может быть, у меня неверные сведения о деликатности чувств наших южных женщин?
– Ретт!
– Сам-то я знаю ответ. Я всегда считал, что женщины обладают такою твёрдостью и выносливостью, какие мужчинам и не снились, – да, я всегда так считал, хотя с детства мне внушали, что женщины – это хрупкие, нежные, чувствительные создания. К тому же, согласно кодексу европейского этикета, муж и жена не должны любить друг друга – это дурной тон и очень плохой вкус. А я всегда считал, что европейцы правильно смотрят на эти вещи. Женись для удобства, а люби для удовольствия. Очень разумная система, не правда ли? По своим воззрениям вы оказались ближе к старушке Англии, чем я думал.

Боже милостивый, поскорее бы уж выйти замуж! — возмущенно заявила она, с отвращением втыкая вилку в ямс. — Просто невыносимо вечно придуриваться и никогда не делать того, что хочешь. Надоело мне притворяться, будто я ем мало, как птичка, надоело степенно выступать, когда хочется побегать, и делать вид, будто у меня кружится голова после тура вальса, когда я легко могу протанцевать двое суток подряд. Надоело восклицать: «Как это изумительно!», слушая всякую ерунду, что несет какой-нибудь олух, у которого мозгов вдвое меньше, чем у меня, и изображать из себя круглую дуру, чтобы мужчинам было приятно меня просвещать и мнить о себе невесть что..