Нетаньяху. Отчет о незначительном и в конечном счете даже неважном эпизоде из жизни очень известной семьи

Такова судьба маргинальных идентичностей в контексте империй: после распада межнационального проекта население обращается к идентичности, основанной на расовом, этническом, религиозном или языковом принципе; лишь тот, кто уже не осмысляет себя как гражданин Австро-Венгрии, не гордится своим гражданством, возвышающим его над остальными, — лишь тот начинает считать себя, скажем, поляком, чехословаком, румыном, болгарином или евреем-сионистом. И теперь, после второй за столетие войны, с новой Азиатско-Советской империей непременно произойдет то же самое, причем раньше, чем можно ожидать: социализм, коммунизм вновь разделится на племенные группы. Поэтому и Лига арабских государств обречена на распад, ибо нет народа более кланового, чем арабы: они преданы не столько религии, сколько своей семье. Функция империи заключается в том, чтобыобеспечить разным народам общую идентичность, и, если империя не справляется с этой задачей, она распадается на части.

На внешнюю политику Америки, напротив, можно повлиять посредством воззваний к народу — с помощью пропаганды и просветительских кампаний, направленных на простого избирателя. Вот почему, по мысли Нетаньяху, Америка так важна: это единственное государство в мире, где вся внешняя политика преимущественно внутренняя, единственное государство в мире, для которого — в силу того, что населяют его иммигранты, а также в силу его демократической системы — понятия «иностранный — значит, чужой» не существует. И если достаточное число американцев увлечь мечтой о еврейском государстве, они проголосуют за достаточное число политиков, способных эту мечту исполнить — посредством международных договоров, соглашений о помощи, защиты от Советов.

Коротко говоря, тот сионизм, о котором ныне пишут в учебниках и у нас, и за рубежом,— порождение Западной Европы, движение космополитов вроде Герцля: они почти ничего не смыслили в традиционном иудаизме, зато смыслили в журналистике и любили посидеть в кафе; эти люди говорили не на иврите и даже не на идише, а по-немецки, политикой заинтересовались из-за позорного дела Дрейфуса и недовольства отдельных народов, ускорившего распад Австро-Венгерской империи. Этот сионизм добивался политической независимости евреев везде, где только можно: и в еврейском государстве в Британской Восточной Африке, и в голландском Суринаме, и в Аргентине, и в еврейских колониях на Кипре, на Мадагаскаре, в Нижней Калифорнии. Но существовал и другой сионизм, отдельный сионизм, и его приверженцы справедливо утверждали, что он древнее и чище, хоть заявления о чистоте чего-либо евреям следует воспринимать с осторожностью. Этот сионизм был порождением Восточной Европы и местечек черты оседлости — движение религиозных бедняков, стремящихся переселиться в страну, которую Господь обещал их предкам, древним израильтянам. И когда они туда переселятся, обещание это исполнится и настанет рай на земле. Таков был сионизм ребе Милейковского, странствующего оратора и агитатора, публиковавшего свои полемические сочинения под псевдонимом Нетаньяху.