Мастер

... жестокость и насилие - вечные спутники красоты и великолепия - перестали быть абстракцией.

Искусством держаться в тени, оставаясь невидимым даже для тех, кого он знал много лет, Генри овладел в совершенстве, и это ему нравилось.

Он понял, каким Рай может показаться захолустным и тусклым, что гостиные и холлы здесь ничтожней кладовок и чуланов в римских чертогах, и даже сад, который он с такой гордостью расписывал своему новому другу, выглядел будто бы съежившимся и ссохшимся.

Главным утешением в жизни для него стала закрытая дверь его комнаты и возможность полного уединения за этой дверью.

Генри-старший интересовался добродетелью, великим благим планом, который Бог установил для человека. Каждый из нас, верил он, должен учиться расшифровывать этот план и жить так, как будто никто никогда не жил прежде. Свою задачу - читал ли он, писал ли, беседовал или воспитывал детей - он видел в том, чтобы примирить сущностную новизну и добродетельность каждого представителя рода людского с тьмой, которая лежит повсюду и таится внутри.

Они всегда находят родственные души и сбиваются в стаи.

Он жаждал остаться в одиночестве и утешаться убеждением, что его жизнь зависит не от толпы, а лишь от того, чтобы оставаться самим собой.

Они не виделись много лет; впрочем, за эти годы он получал от нее самой и известия о ней от общих знакомых.

Money was a kind of grace. Everywhere he had been, the having of it and the holding of it had set people apart. It gave men a beautiful distant control over the world, and it gave women a poised sense of themselves, an inner light which even old age could not obliterate.

He determined that if he travelled things would be different on his return.