Степан Разин. Историческое повествование

Песнями разинского цикла глубоко интересовался известный российский писатель Павел Петрович Бажов (1879‑1950). Сравнивая былины и песни о Ермаке Тимофеевиче с разинскими песнями, Бажов писал: «А если от старших былин перейдём к историческим песням о казачьем атамане (Ермаке. – М.А.),то тут новая, на первый взгляд неожиданная, черта. Упорно, из песен в песню, сопровождают Ермака два заступника народных – Разин и Пугачев. Вместе гуляют они по Волге, по Каме, по Приазовью. Туго пришлось Грозному под Казанью – сходятся Ермак, Степан Разин и боярин Никита Романович, подошел к ними Емельян Пугачев.

Они думу – гадали думу крепкую,

Думу крепкую за единую:

Мы Астрахань – городочек пройдём с вечера,

А Саратов‑городочек на белой заре,

А Самаре‑городочку мы поклонимся,

В Жигулёвских горах остановимся,

Шатрики раскинем шелковые,

Приколочки поставим дубовые.

И даже судьбами обмениваются. Замещают друг друга в целых эпизодах и, уступая свою долю, берут на себя долю другого. По Ермакову пути, по Каме, плывёт Стенька. Кручинится казак в азовском плену, и казак этот – то Разин, то Ермак; в памяти народной судьба Ермака особенно тесно свита, сплетена с судьбой Разина. Что же это? «Завоеватель» – и вожак голытьбы, борец за правду народную, о котором говорили: «Стенька – это мука мирская».

Имя Степана Разина встречается на страницах произведений Федора Михайловича Достоевского (1821‑1881). Размышляя о потенциальной возможности русского народа в решающие периоды истории выдвигать из своей среды выдающиеся личности. Достоевский замечает, что в различных жизненных условиях из этих типов людей, которых писатель называет «коренниками», получаются разные по своей социальной ценности типы. «Такие типы из коренника, – пишет Достоевский, – бывают часто или Стеньки Разины или Данилы Филипповичи(русский религиозный деятель. – М.А.), или доходят до всей хлыстовщины и скопчества. Это необычная для них самих тяжелая непосредственная сила, требующая и ищущая на чем устояться и что взять в руководство». Далее писатель показывает как обстоятельства выдвигают таких деятелей. «Масса народа, –отмечал он, – живет непосредственно и окладно коренником, но – чуть покажется в ней движение, – т. е. простое жизненное отправление(брожение, движение), – всегда выставляются эти типы».

Не обошел своим вниманием события разинского движения и другой гигант русской литературы Иван Сергеевич Тургенев (1818‑1883). В свое произведение «Призраки», впервые увидевшем свет в двух первых номерах журнала «Эпоха» за 1864 год, он вставил главу, в которой дается выразительная картина стихии разинского движения. Некоторые исследователи творчества Тургенева полагают, что интерес к этой теме возник у писателя под впечатлением семейных рассказов о том, что один из его предков, Тимофей Васильевич Тургенев, в 1670году являлся воеводой города Царицына и был утоплен разинцами после его захвата. В «Призраках» Тургенев прежде всего показывает безудержную стихию народного восстания. «Крикни: "Сарынь, на кичку!" – шепнула мне Эллис... Яне хотел произнести роковые слова... но губы мои раскрылись против воли, и я закричал, тоже против воли, слабым, напряженным голосом: "Сарынь, на кичку!" Сперва все осталось безмолвным... но вдруг возле самого моего уха раздался грубый бурлацкий смех – и что‑то со стоном упало в воду и стало захлебываться...отовсюду поднялся оглушительный гам. Чего только не было в этом хаосе звуков: крики и визги, яростная ругань и хохот... удары весел и топоров... звон набата и лязг цепей, гул и рев пожара... "Бей, вешай, топи! режь! любо! так! не жалей!" –слышалось явственно... Я обратился к Эллис, но она положила палец на губу...

– Степан Тимофеевич! Степан Тимофеевич идет! –зашумело вокруг. – Идет наш батюшка, атаман наш, наш кормилец!

Я по‑прежнему ничего не видел, но мне внезапно почудилось,как будто громадное тело надвигается на меня.

– Фролка! Где ты, пес? – загремел страшный голос. – Зажигай со всех концов – да в топоры их, белоручек.

На меня пахнуло жаром близкого пламени, горькой гарью дыма – в то же мгновение что‑то теплое, словно кровь, брызнуло мне в лицо и на руки. Дикий хохот грянул кругом».

Своими «Призраками» Тургенев откликнулся на неспокойную общественно‑политическую обстановку в России начала 60‑х годов XIX века. За фантастическими видениями героя «Призраков» видны раздумья писателя об истории России. Писатель и публицист Петр Лавров подчеркивал, что «народ, сближению которого с передовой интеллигенцией никогда не верил Иван Сергеевич, представлялся ему не смирным и примиренным со своей судьбой, но и в «великую ночь», когда «можно видеть, что бывает закрыто в другое время», сны этого народа воплощались в грозное видение».

Людвиг Фабрициус пишет, что Степан Разин утопил свою любовницу до Персидского похода, Ян Стрейс утверждает, что трагедия произошла после возвращения казачьего атамана из Персии. Он же указывает, что княжна была утоплена на Волге, в районе Астрахани, тогда как Фабрициус пишет, что было это на Яике‑реке. По Стрейсу получается, что возлюбленная Разина – персидская красавица – происходила из княжеского рода, у Фабрициуса же это просто знатная татарская дева без всякого титула.

Кому же выгодно было представить вождя казачьей и крестьянской голытьбы кровожадным зверем, для которого и девичья красота ничегоне значила и младенец бессловесный был врагом? Кто такие Стрейс и Фабрициус, неужели беспристрастные хронисты, честно фиксировавшие мгновения жизни,свидетелями которых были, или ловки подтасовщики фактов? В данном конкретном случае, налицо явная фальсификация астраханских событий, своеобразная месть Степану Тимофеевичу со стороны иноземцев за страхи, принятые ими от разинцев. А если правда то, что Степан утопил бедняжку‑княжну, почему в русских документах, особенно вышедших из недр царских Приказов, о княжне ни звука, ни упоминания?!А ведь брат княжны Шабын‑Дебей («Шаболда»), как его именуют русские документы) – лицо историческое, существовавшее в действительности. Это о нем содержится упоминание в «Памяти» из приказа Казанского дворца в Посольский приказ о присылке сведений с отписок городских воевод, повествующих о действияхотряда Степана Разина на Волге и Каспийском море. «Память» эта датирована февралем 1670 года, и в ней говорится, что «бил челом великому государю... Мамедханов сын Шабын‑Дебей, чтоб великий государь пожаловал, велел... отпустить... Мамедханов сын Шабын‑Дебей, чтоб великий государь пожаловал, велел... отпустить... Мамедханова сына с товарыщи в шахову область». О сестре Шабына, персидской княжне, в челобитной – ни слова!

Сам Шабын‑Дебей, как ни старался, не сумел выбраться к себена родину и принял смерть в Астрахани. Об этом рассказал подьячий НаумКолесников, давая двадцать шестого сентября 1670 года показания в Москвечиновникам Посольского приказа. От отметил, что Степан Разин, захватив 24 июня1670 года Астрахань, «повесил за ребра ханова сына, которого он же... взял вполон в Персиде». О печальнойучасти сестры Шабына, знаменитой персиянке, опять ни слова...

Весьма показательно, что ни в одной из исторических песен семнадцатого века нет и намека на эту историю. А ведь народ откликнулся в своем могучем творчестве на многие моменты из жизни Степана Тимофеевича и недаром о знаменитом вожде голытьбы и доныне существует огромное количество высокохудожественных песен.

История с персидской княжной, вполне вероятно, является выдумкой иноземцев – недругов Степана Разина. Но она прочно вошла в историю разинского движения так, что о ней не забыли и поныне, и в России и заграницей помнят и поют песни о Степане и персидской княжне. И в песнях этих Степан Тимофеевич показан романтическим героем, для которого казачье братство, уважение казаков, дороже женской ласки и любви...

Из Михайловской ссылки опальный поэт вернулся в Москву в сентябре 1826 года. Обстановка в Москве в это время (после подавления движения декабристов) была весьма тревожной. Первоначально Пушкин был доставлен в Кремль для свидания с царем Николаем I, в разговоре с которым не преминул выразить свои симпатии декабристам. Молодежь восторженно встретила великого поэта. На квартире Веневитинова Пушкин читал «Бориса Годунова» и «Песни о Стеньке Разине». На этом чтении присутствовал М.П. Погодин, позже вспоминавший: «Октября 12 числа поутру спозаранку мы собрались все у Веневитинова и с трепещущим сердцем ожидали Пушкина. Наконец в двенадцатом часу он явился. Какое действие произвело на нас это чтение передать невозможно… Мы смотрели друг на друга долго и потом бросились к Пушкину. Начались объятия, поднялся шум, раздался смех… Пушкин одушевился, видя такое свое действие на избранную молодежь. Ему было приятно наше внимание. Он начал нам… читать песни о Степане Разине, как он выплывал ночью на востроносой своей лодке»[216 - // Журнал министерства народного просвещения. 1869. № 2. С. 403.].

Через три года после подавления разинского восстания была защищена первая диссертация по этой теме. Это произошло 29 июля 1674 года в германском городе Виттенберг. Диссертацию под названием «Стенко Разин, донски казак изменник, т. е. Степан Разин, донской казак изменник» защитил Иоганн Юстус Марций. Сам факт защиты диссертации всего три года спустя после разгрома разинского движения говорит о громадном интересе западноевропейцев к личности Разина и движению, возглавляемому им. Ход восстания Марций описывает со слов очевидцев, а казнь Степана Разина в Москве на Красной площади – по собственному наблюдению. Несмотря на в целом враждебное отношение к разинскому восстанию, Марций довольно объективно характеризует самого Степана Разина, называя казачьего атамана «русским Катилиной»[177 - Катилина Луций Сергий (ок. 108–62 до н. э.) – римский политический деятель, претор в 68 г., в 66–63 гг. до н. э. пытался захватить власть в Риме, обещая аннулировать все долги римского населения. Заговор был раскрыт знаменитым оратором и политическим деятелем Марком Цицероном, а Катилина погиб в бою с сенатскими когортами.], «человеком на редкость искусным и ловким»[178 - Иностранные известия… С. 64.]. Невольное восхищение силой духа Разина видно в описании Марцием сцены казни народного вожака. «Разин был так непреклонен духом, пишет Марций, – что не слабел в своем упорстве и не страшился худшего, и уже без рук и ног сохранил свой обычный голос и выражение лица, когда, поглядев на оставшегося в живых брата, которого вели в цепях, окликнул его: “Молчи, собака”»[179 - Иностранные известия… С. 74.]. Изданная в 1675 году в Виттенберге, эта диссертация Марция затем многократно переиздавалась: в 1679 году – в Лейпциге, в 1683-м – в Виттенберге и в 1698 году снова в Лейпциге.

Наконец, имеются прямые данные историков о том, что Степан Разин родился в Черкасске.

Донской историк девятнадцатого века Алексей Григорьевич Попов в своей книге «История Донского войска», изданной в 1814 году в Харькове, прямо указывает, что «Разин был уроженцем Средней станицы города Черкасска».

Его современник, тоже историк девятнадцатого века Владимир Броневский, отмечал, что «Стенька Разин, казак, уроженец города Черкасска, середней приписанной к нему станицы».

То же писал историк В. Быкадоров в своей книге «Былое Дона», вышедшей в 1907 году.

Приведенные доказательства дают возможность сделать вывод, что родиной Степана Разина был, по всей вероятности, Черкасский городок, разжалованный в 1805 году, как и станица Зимовейская тремя десятилетиями раньше, за вольности казачьи из столицы Дона в рядовую казачью станицу.

Где же родился Степан Разин?

Начнем с преданий. В донских народных преданиях родиной Степана Разина называется то Кагальницкий городок, то Раздоры, то Есауловский городок, то Троильницкая (Богоявленская) станица. Но чаще других родиной Степана Тимофеевича называется Черкасский городок, основанный в 1570 году запорожскими казаками – черкасами.

Идем дальше...

В исторических песнях семнадцатого века только Черкасский городок считается местом рождения Степана Разина. В одной из песен этого цикла говорится:

У нас то было, братцы, на тихом Дону,

На тихом Дону, во Черкасском городу,

Породился удалой добрый молодец

По имени Степан Тимофеевич Разин .

Некоторыми историками эта песня датируется 1667 годом.

Мысль о рождении Степана Разина в Черкасске ярко выражена вдругой исторической песне XVII века:

У нас‑то было на тихом Дону,

В славном городе Черкасском

Породился, появился

Удалой там казак

По прозванью Степан Тимофеевич.

Более широко и поэтично об этом сообщается еще в одной песне этого же цикла:

У нас‑то было на батюшке тихом Дону,

Во славном было во городе Черкасске

Жила была у нас тут благочестивая вдова.

Не знала она, братцы, бескорыстного греха,

А нынче вдова себе сына родила.

Пошла слава по всему нашему тихому Дону

Тут съезжалися все попы, дьяки, архидьяконы

Нарекали ему имечко Степанушкою.

А песня «Разин и турецкий паша» начинается словами:

Что у нас на Дону, в Старочеркасскомгороду,

Появился собака прирожденная тума.

Интересно, что в данном случае в песне выражена историческаяправда: Степан Разин по рождению действительно был тумой – сыном русскогои восточной женщины. Об этом в разговоре с русскими послами упомянул летом 1670года приближенный крымского хана Батыр‑ага.

В целом в 15 исторических песнях приводится утверждение, что Степан Разин родился в Черкасском городке, и ни один из других казачьих городков не упоминается в этом качестве.

Определенным аргументом в пользу утверждения, что Разин родился в Черкасске, является отписка донского войскового атамана Осипа Петрова от четвертого ноября 1662 года, в которой сообщается царю Алексею Михайловичу об отпуске на богомолье в далекий Соловецкий монастырь донских казаков СтепанаРазина и Прокофия Кондратьева. В отписке говорится, что войску Донскому биличелом «наши низовые казаки Степан Разин да Прокофий Кондратьев», чтобы круготпустил их на богомолье. В отписке атаманской ясно сказано, что Разин низовойказак, а Зимовейская – верхнедонская станица (городок), и что Степан Разин жил, а скорее всего продолжал жить в Черкасске.

Из документов и исследований известно, что крестным отцом Степана Разина был домовитый казак, популярный и широко известный на Дону Корнила Яковлев (Ходнев), родом с Украины, многократно с 1661 по 1680 годы избиравшийся войсковым атаманом. Крестить Разина могли только в Черкасске, где с 1614 года до середины этого же века была часовня. В других казачьих городках, кроме Раздор, ни церквей, ни часовен не было. Только под 1637 годом (спустя семь лет после рождения Степана Разина) упоминается в документах часовенка в Монастырском городке, расположенном в семи километрах от Черкасска вниз по Дону.

В донских казачьих преданиях, собранных Ф.В. Тумилевичем, во многих случаях утверждается, что Разин родом из Черкасска. Водном из преданий говорится, что «отец и мать Разина... В Черкасскую пришли еще до Азовского похода 1637 года. Жена Степана Тимофеевича тоже черкасская казачка». «Степан Разин стоял до самой смерти за бедных, – говорится в другом предании, – а домовитых со всеми их отростками выводил под корень. Сам он черкасский казак(подчеркнуто мной. – М. А), не из бедного сословия, потому и озлобились на него домовитые. Женился Разин на Алене, черкасской казачке»

Донские историки, анализируя процесс возникновения казачьих городков на Дону и его притоках, дали верную и последовательную картину появления городков на донской земле. Из исторических исследований видно, что «первые казачьи городки появились в середине XVI века в районе Волго‑Донской переволоки и в низовьях Дона и Донецких Раздор. Во второй половине шестнадцатого века начали возникать новые городки по Дону в районе казачьего городка Раздоры. С середины семнадцатого века стали строить городки по притокам Дона – Хопру, Бузулуку, Медведице. Несколько позже появились городки на среднем течении Дона ("от Цымлы до Чиру") и на Донце... К числу вновь возникших в1672 году городков (подчеркнуто мной. – М.А.) относятся Тишанский, Перекопский, Ново‑Григорьевский, Старо‑Григорьевский, Нижний Чир, Кобылкин, Зимовейко (подчеркнуто мной. – М.А.), Нагайкин, Цымла, Романовский, Камышин, Быстрянский, Михалев, Траилин, Кочетов, Мелехов, Богай».

Таким образом, станица Зимовейская – тогда это городок Зимовейко – возникла в 1672 году, и данных о ее существовании до этого времени нет. Этим, вероятно, и объясняется, что иностранные современники Степана Разина и русские источники того времени не упоминают о Зимовейской, как о родине Степана Тимофеевича.

Известно, что и в донских казачьих преданиях, записанных в тридцатые‑пятидесятые годы ХХ века видным историком, этнографом и фольклористом Федором Викторовичем Тумилевичем, станица Зимовейская ни разу не упоминается в качестве родины Степана Разина.