Размовы з сябрамі

Тем не менее я обратилась к Библии, предполагая, что в учении Иисуса было разумное философское зерно.

Я знала, что он может сыграть кого угодно, – может, у него, как у меня, тоже нет «подлинной личности»?

«Мы смеялись над невозможностью наших отношений, но все равно было здорово.»

«Люди могут любить друг друга и заводить романы. Это как-то грустно – спать с тем, кто любит другую.»

С ней, в отличие от других, не казалось, будто пока ты говоришь, она просто придумывает, что дальше скажет сама. Она была гениальным слушателем, активным слушателем. Порой, когда я говорила, она внезапно что-то восклицала, словно ей было так интересно, что не сдержать эмоций. Ого! — говорила она. Или: так и есть.

Знаю. Я могла тебе сказать, но не сказала. Где-то в глубине души мне все еще кажется, что ты разбила мне сердце и из-за тебя я теперь не способна к нормальным отношениям.
Ты недооцениваешь собственную власть и поэтому не винишь себя, когда плохо обращаешься с другими. Придумываешь всем ярлыки. А, ну Бобби — богачка, Ник — мужик, разве я могу их задеть? И вообще, это они хотят ранить меня, а я тут просто защищаюсь.

Это правда, Ник был гениальным слушателем, после наших бесед мне становилось легче, но и с Бобби то же самое. Казалось, Ник принимает меня безусловно, всегда на моей стороне, что бы ни случилось, а у Бобби были строгие моральные принципы, и с этой меркой она подходила ко всем, включая меня.

Страждання не зробить мене особливою, та й удавання, нібито я не страждаю, також не зробить. Обговорення або навіть писанина про нього не зроблять страждання чимось корисним. Нічого не зробить.

Я була мов порожнє горнятко, перекинуте Ніком, і тепер мені доводилося дивитися на те, що вилилося з мене: усі оманливі переконання щодо власної цінності й претензії бути тією людиною, якою я не була. Поки це все було всередині, я нічого не бачила. Тепер, коли я стала нічим, просто порожнім горнятком, я зрозуміла про себе все.

Він зім'яв мене, як мнуть рукою папір, і викинув геть.