Царства смерти

Революционеры всегда малочисленны, они всегда навязывают свое ви́дение праздным массам, не заботясь о том, как эти массы будут страдать ради исполнения их мечтаний.

За письмом я забывал о безумии и печали, ведь слова – удивительная вещь, вмещающая в себя чувства и таким образом низводящая тревоги и страсти, способные нас погубить, до состояния обыденных явлений, с которыми мы можем справиться.

Для любящего человека вселенная сжимается, пока вы со своим возлюбленным не заполняете ее полностью.

Я не был поистине одинок. Со мной оставалась Валка. Но Валка была, по сути, уже частью меня, как я был частью ее. Человеку нужно нечто большее. Ему нужна компания, нужен дом. Нужна семья, в которой он родился, которую выбрал или которую создал сам.

Такова природа вещей – даже злые и дурные поступки могут обратиться во благо.

Солнце как будто распухло и стало грязно-оранжевым; оно висело низко над горизонтом, угрожающе глядя на верхушки далеких башен, отмечающих ворота города-кольца.

Форма определяет функции. Меняется тело, меняется разум.

Нельзя стать больше чем человеком, изначально делая себя меньше чем человеком.

Отчаяние – величайший грех, последнее прибежище неудачника.

Мир, для создания которого они продали свои души и души своего народа, никогда не наступит. Как любой, возомнивший себя Фаустом, они не осознавали, что сам акт покупки мечты делал ее навеки недостижимой. Фунт мяса мог купить для них место под солнцем в мире их новых хозяев, но лотрианцы будут там лишь временными жильцами. Конклав продавал на мясо собственный народ, при этом обвиняя соларианских палатинов в похищении лотрианских крестьян и их поедании ради продления собственной жизни.