Человек, который смеется. Ган Исландец

Он всё время чувствовал себя пленником. Что же удерживало и останавливало его? Тюрьма? Нет. Цепи? Нет. Что же? Липкая смола. Он завяз в собственном величии.

Казалось бы, холод, присущий снегу, должен был сообщить ему оцепенелость зимы, а белизна - неподвижность савана. Однако это опровергается стремительным падением лавины.

В суровом большом Вестминстерском зале вырабатывались и применялись законы. Сводчатый потолок этого зала был из каштанового дерева, на котором не может завестись паутина; достаточно было и того, что она завелась в законах.

В сущности, дядюшка Никлс был человеком добрым. Но когда не трусил. Страх делал его жестоким. Нет никого безжалостнее перепуганного труса.

По закону (...) вы сейчас будете освобождены от оков, чтобы, с соизволения её величества, быть повешенным, как плагиатор.
Как плагиатор - то есть как продавец и скупщик детей.
"Qui pueros vendis, plagiarius est tibi nomen" - Тебе, продающему детей, имя - плагиатор (лат.).

До сих пор он считал себя сильным; он не нуждался ни в чьей поддержке; не нуждаться ни в чьей поддержке - значит быть необоримым.

У святого Иеронима в кабинете не было никаких каминных часов: во-первых, потому, что в его пещере не было никакого кабинета; во-вторых, потому, что там не было камина; в-третьих, потому что в то время ещё не существовало часов.

В этом мире всякий успех - преступление, которое приходится искупать. У каждой медали есть оборотная сторона.

В те времена усыпляющие и болеутоляющие средства были уже известны. Только тогда это называли колдовством. В наши дни это называют анестезией.

- Как жаль, что столь добродетельный человек был не очень умён!

• Да примет господь душу своего осла.