Человек, который смеется. Ган Исландец

Кто жил в уединении, знает, до какой степени человеческой природе свойствен монолог. Слово, звучащее внутри нас, вызывает своего рода зуд. Обращаясь в пространство, мы как бы открываем предохранительный клапан. Разговор вслух наедине с собой производит впечатление диалога с богом, которого мы носим в себе.

- Ах, будь в моих руках власть, как бы я помогал несчастным! Но что я? Жалкое ничтожество. Что я могу сделать? Ничего. Он ошибался. Он немало делал для несчастных. он заставлял их смеяться. А мы уже сказали, что заставить людей смеяться - значит дать им забвение. И разве не благодетель человечества тот, кто дарит людям забвение? И разве не благодетель человечества тот, кто дарит людям забвение?

Ребенок искал дорогу, как умел. Вся наша судьба — перепутье; выбрать надлежащее направление очень трудно, а этому маленькому существу уже на заре его жизни предстояло сделать выбор вслепую. Тем не менее он продолжал идти вперед.

"Когда восторгается злоба - это называется завистью".

Там, где нет никаких сомнений, в чем состоит наш долг, колебаться – значит потерпеть поражение.

Он был неспособен на такие мерзости, как, например, говорить по-немецки, по-древнееврейски или по-гречески, не изучив этих языков, что является признаком либо гнусного коварства, либо природной болезни, вызываемой меланхолией.

Осел с дорожной картой стоит большего, чем прорицатель с его оракулом.

Находясь на вершине горы, мы всматриваемся в пропасть. Упав в бездну, созерцаем небо.

Всякое существование похоже на письмо, смысл которого изменяется постскриптумом.

Когда враги поднимают шум, это только увеличивает и подчёркивает триумф. Друг скорее устанет хвалить, нежели враг поносить. Хула не причиняет вреда. Этого не понимают враги. Они не могут удержаться от оскорблений, и в этом их польза. Они неспособны молчать и тем самым постоянно подогревают интерес публики.