iPhuck 10

В книге также нет никакого действия, кроме подробно описанного движения антикварной телефонной трубки, клацающей по рычагу четыреста сорок два раза…

Кино это, как часто бывает в Голливуде, основано на материале, натыренном по мелочам из чужого контента. Натырено, ясное дело, ловко и профессионально, и ни один лоер ничего не докажет – поэтому критики на содержании уклончиво называют это «космополитической культурной аурой».

— Если бы ты хотела моей смерти, – ответила Жанна, – я бы еще могла тебя понять и простить. Ужас в том, что ты захотела моей жизни. Вот этого я простить не могу.

Художественной цензуры, как известно, не существует – просто некоторые маршруты творческого полета сопровождаются сильным попутным ветром.

Женщина, – ответил я, – простит банальность в таком деликатном вопросе, как описание ее красоты. Но не простит двусмысленности.

Почему, интересно, высокая инженерная мысль всегда стремится именно туда, где царит махровый тоталиберализм?

Алгоритм в своей основе рационален, ему не замутить мозгов гормонами и страхом. Алгоритм ясно видит, что причин для "разумного существования" нет и награды за него - тоже. Вернее, награда есть - невыразимая неподвижность Источника. Но алгоритму, в отличие от человека, не надо долго выкупать ее по ипотеке.

Мы теперь не Третий Рим, а Второй Брюссель. Только Брюссель почему-то в Житомире.

«Водовозная башня, неизв. автор»: огромная водочная бутыль, в которой отражался размытый и гротескно искаженный Ельцин, тянущий к ней руку - тончайшая игра света в стекле и жидкости, несомненный оммаж Айвазовскому.

Мы появляемся не на свет, нет - мы появляемся на боль.