Записки из подполья. Игрок. Кроткая

С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотенья? Человеку надо — одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела.
...
Я ведь тут собственно не за страдание стою, да и не за благоденствие. Стою я… за свой каприз и за то, чтоб он был мне гарантирован, когда понадобится.

Знаете ли вы, что я когда-нибудь вас убью? Не потому убью, что разлюблю иль приревную, а — так, просто убью, потому что меня иногда тянет вас съесть.

Несмотря на семьдесят пять лет, лицо ее было довольно свежо и даже зубы не совсем пострадали.

Не захотела обманываться полулюбовью под видом любви или четвертьлюбовью.

В двух словах: была тираническая несправедливость против меня. Правда, меня не любили товарищи за тяжелый характер и, может быть, за смешной характер, хотя часто бывает ведь так, что возвышенное для вас, сокровенное и чтимое вами в то же время смешит почему-то толпу ваших товарищей. О, меня не любили никогда даже в школе. Меня всегда и везде не любили.

Пропал человек, значит, сам хочет...

Умный человек и не может серьёзно чем-нибудь сделаться, а делается чем-нибудь только дурак.

Гордые особенно хороши, когда уже не сомневаешься в своей могущественности над ними.

Какая каменная стена? Ну, разумеется, законы природы, выводы естественных наук, математика. Уж как докажут тебе, например, что от обезьяны произошел, так уж и нечего морщиться, принимай как есть.