Трактир "Ямайка". Моя кузина Рейчел. Козел отпущения

"My uncle is a very peculiar man."

"He is indeed. In fact, he's so damned peculiar that half the people in the countryside won't sleep easy in their beds until he's been hanged <...>."

Журчанье текущей в ванну воды приятно сливалось с бодрыми уличными звуками, мной владела ленивая умиротворенность, я знал, что рядом - так близко, что стоит мне крикнуть, и она тут же закроет кран и подойдет ко мне, -  находится та, кто никогда не задает вопросов, кто принимает меня таким, какой я есть, участником ее жизни от случая к случаю, в зависимости от времени и настроения - моих, не её.

Какое бы зло ни причинили здесь в прошлом, какие бы ни нанесли обиды, чужак исправить этого не мог. Я мог построить заново лишь настоящее.

Я лежал на кушетке, глядя на забинтованную руку, и вдруг рассмеялся.
— Значит, вам лучше? — сказал Гастон, и его доброе лицо расплылось в улыбке; смех принес нам обоим облегчение.
— Лучше — чему? — спросил я.
— Как — чему? Руке, господин граф, — ожог не болит так сильно?
— Болит, но иначе, — сказал я, — точно руку обжег не я, а кто-то другой.
— Так бывает, когда очень больно, — сказал Гастон, — а иногда вы чувствуете боль в другом месте.

Отношения между двумя людьми ничего не стоят, ведь те, к кому манит нас, обычно не любят друг друга, звенья распадаются, призыв не услышан.

Путешествия расширяют кругозор, обогащают душу...

Она сама не знала, что в нем ее влечет, руки, кожа или улыбка, но что-то в ней откликалось на него. Одна только мысль о нем и раздражала и волновала в одно и то же время. Эти мысли постоянно донимали ее, не оставляли в покое. Она знала, что должна увидеться с ним снова.

И снова она ощутила, как унизительно родиться женщиной, когда все считают само собой разумеющимся, что при малейщем испытании ты должна сломаться и духовно, и физически.

— Да то, как легко светской даме вроде миссис Эшли обвести вокруг пальца молодого человека вроде тебя.

Твоя беда в том, что человек, которого мы знали, любили, которым восхищались, перед смертью утратил свой истинный облик.